Ольга Перовская - Джан — глаза героя

Испытание службы поводыря превращалось в сплошной триумф для его воспитателя-тренера.

Джан делал гораздо больше, чем мог от него ожидать Белоножка.

Но этот успех, эта вершина дрессировки была достигнута не только выучкой Белоножки, не только личными качествами прекрасной собаки, но (и, может быть, это было самое главное) тем, что всеми чувствами Джана руководила теперь новая, беспредельная любовь и преданность своему настоящему хозяину.

Вечером за большим столом на террасе сердюковской дачи был оформлен акт о блестящей сдаче испытаний и вручении в полное владение Семена Гавриловича чепрачной овчарки-поводыря под кличкою Джан… Действуя на основании инструкции Центрального Совета Осоавиахима… — так написала в своем акте комиссия… — все перечисленное ниже списать с баланса Школы собаководства как переданное в полное и постоянное владение и пользование инвалида Отечественной войны 1 группы, потерявшего на фронте зрение, капитана авиации товарища Семена Гавриловича Сердюкова:

1 Карточка учета и родословная… 1 и 1

2. Шлейка… 1

3 Кормушки-миски… 2

4. Ошейник…1

5. Поводки… 2

6. Щетка… 1

7. Скребница…1

8. Гребешок… 1

9 Арапник… 1

10. Цепь… 1

Семен Гаврилович написал отзыв о Джане. Он отметил, что Джан водит его лучше, чем водили люди, чем даже водила жена, «которую теперь совсем не приходится отрывать от дела». «Люди, — писал он, — могли отвлечься, увлечься разговором, могли — вместе со мною самим — забыть на какой-то миг о том, что я совершенно беспомощен. Я часто ушибался. Случалось даже, падал. Теперь же мои драгоценные „глаза“ всегда начеку и ничего не оставляют незамеченным…»

Эта характеристика заканчивалась горячей благодарностью и просьбой от имени слепых, товарищей Семена Гавриловича, чтобы Школа собаководства воспитала побольше таких поводырей:

«… этих собак мы, слепые, должны беречь буквально „как зеницу ока“, так как они являются для инвалида и глазами, и друзьями, и защитниками.

Только в одной музыкальной школе со мной вместе обучаются сто человек. И все они проходу мне не дают расспросами, где бы им тоже выхлопотать такую собаку…»

Снова пропел звонкий рожок; нарядная машина с гибким сверкающим телом борзой собаки (фетиш над капотом автомобиля) блеснула в лучах заходящего солнца.

Но долго еще стояла у ворог сердюковского дома высокая, худощавая фигура слепого капитана с приветственно поднятой рукой.

Джан теперь минуты не мог прожить без Семена Гавриловича.

Вскоре он сам включил в круг своих обязанностей заботу и мелочную опеку надо всем, что, по его разумению, относилось к хозяину, а следовательно, и к нему самому.

Он по-хозяйски присматривал за всем домом, вещами и за всеми проживавшими в доме. И не только охранял, но устанавливал в домашнем быту и на работе свой собственный порядок. За это домашние и сослуживцы Семена Гавриловича начали величать его «Управдомом» и «Комендантом».

С детства Джан не выносил крика, ссор, повышенного тона. Ссоры его бывшей хозяйки с мужем всегда оканчивались побоями ни в чем не повинного щенка. Всякий крик Джан обычно встречал рычанием и лаем и немало вынес в прошлом за это побоев. Теперь же, чувствуя за собой правоту и поддержку могущественного своего покровителя, Джан немедленно появлялся при нарушении тишины и порядка и одним своим грозным видом сразу унимал скандалистов.

Вешать белье на веревку он разрешал всем домашним, но снимать его позволялось только хозяину. Ему, впрочем, позволялось все на свете. Нине же Александровне пришлось выдержать несколько тяжелых столкновений, пока новый «управдом» не согласился предоставить и ей это право.

Со всеми остальными обитателями сердюковской дачи и ближайшими соседями Джан вел настоящую войну.

Соседка-прачка теперь брала стирать и крахмалить белые кители Семена Гавриловича с обязательной оговоркой: «Если этот черт косматый не навяжется».

Обнаружив у нее во дворе хозяйское имущество, пес бесстрашно врывался «во вражеское расположение» и уволакивал домой отбитые трофеи.

Вскоре после тою, как Джан появился в семье Сердюковых, в мире произошли величайшие события. От этих событий зависели судьбы народов, и в жизнь каждого маленького человека они также вносили большие перемены. Война была победоносно закончена. Семьи снова собирались у домашних очагов, и вся страна переходила к мирному восстановительному труду.

Дети, в первые месяцы войны уехавшие от родителей в эвакуацию, почти взрослыми людьми возвращались домой.

В семье Сердюковых были отпразднованы сразу три торжества.

Их дочка Лида окончила медицинский институт и уже работала в госпитале. Возвращалась домой она не одна — муж ее, молодой военный врач, находился за границей в длительной командировке, но с Лидой приехал еще один, совсем новый, член семьи — крошечная Лариска.

Так, задним числом, отметили сразу окончание вуза, свадьбу и рождение внучки.

Джан был очень недоволен таким нашествием родственников. С тревогой и подозрением следил он за выражениями семейной радости. Он решительно не допускал никаких объятий и ласк этой, неизвестной ему, дочери. Пусть она кидается, сколько ей угодно, на мать, но не на его сокровище!.. Аррр-рр!..

Лиду сначала это очень смешило, потом возмутило. Она обиделась, попробовала воевать и даже поплакала от досады, но… с Джаном нельзя было не посчитаться. И она уступила.

Зато Лариска совершенно неожиданно нашла в Джане верного друга. С чисто собачьей чуткостью Джан — первый во всем доме — разобрался в чувствах хозяина и, оценив, насколько дорога ему маленькая внучка, распространил на малютку свои заботы и попечение.

Он дошел до того, что оберегал ее от матери и бабушки, сторожил ее колыбельку и недовольно бурчал, когда кто-нибудь, кроме него и хозяина, осмеливался просовывать нос под кисейные занавески коляски.

Как это обычно бывает с собаками, вместе с обожанием в Джане выросла уверенность в том, что его хозяин не только самое лучшее, но и самое могущественное существо во всем мире.

Нужно было видеть, с какой гордостью и торжеством он выступал с ним рядом!

На общем собрании инвалиды единогласно выбрали Семена Гавриловича председателем профессиональной организации, и он принялся деятельно помогать рождению следующих цехов предприятия.

Вскоре вырос и заработал новый цех, где изготовляли блокноты, записные книжки, тетради, альбомы для рисования. Множество необходимых и полезных вещей изготовлялось руками инвалидов в этом цехе из остатков и обрывков бумаги.

Металлический цех начал вырабатывать скрепки, кнопки, булавки и другие изделия. Для этого использовалась металлическая стружка, а также отходы различных производств.