Войта Эрбан - Беженцы и победители

Возвратившись в бригаду, Штепан узнает, что многие ребята уехали на какие-то специальные курсы, чтобы потом партизанить в Карпатах. Он немедля бросается во второй отдел.

— Ничем помочь не могу, — лаконично отвечает один из офицеров и, заметив огорчение на лице Фантича, объясняет: — Набор добровольцев производился по договоренности с советским командованием.

— Поймите, я ведь украинец и в Карпатах каждую тропку знаю… — настаивает Штепан, однако офицер остается неумолим.

Фантичу приходится смириться.

Шло время. Воины чехословацкого корпуса интенсивно готовились к боевым действиям на родной земле. В связи с этим ширилась и активизировалась деятельность аппарата просвещения, в котором на все ответственные посты были поставлены коммунисты. Таким образом КПЧ обеспечила себе руководящую роль в воспитании чехословацких воинов.

Повышению этой роли во многом способствовали личные контакты ее руководителей с офицерами и воинами корпуса. Одна из таких памятных встреч состоялась в Садгоре.

Здесь во внешне ничем не примечательном доме собрался командный состав чехословацких частей для беседы с Клементом Готвальдом и Властимилом Бореком. Их сопровождал посол Зденек Фирлингер. Бурными аплодисментами встретили гостей собравшиеся. Всеобщее внимание привлекал Готвальд — худощавый, среднего роста, но с таким характерным разворотом плеч, что казалось, будто он ими что-то подпирает. У него были каштановые, гладко зачесанные назад волосы, а в его взгляде, устремленном на собравшихся, угадывались строгость и доброта, внимательность и требовательность, мягкость и твердая решимость.

Когда он поднялся, в зале установилась абсолютная тишина, и в тишине этой особенно весомо прозвучало его заявление: могущество и постоянная помощь Советской Армии станут гарантией того, что Мюнхен не повторится. Далее он подчеркнул, что в целях ликвидации последствий мюнхенского сговора необходимо использовать революционные национальные комитеты, возникшие в ходе борьбы с фашистскими оккупантами. По его мнению, национальные комитеты были призваны в будущем не только выявлять предателей, но и добиваться сурового их наказания. Он заверил также, что КПЧ, руководствуясь стратегической линией, разработанной в письме от 27 декабря 1943 года, будет всемерно способствовать развитию и созданию новых чехословацких воинских частей на территории СССР и на их основе созданию подлинно народной чехословацкой армии. В заключение своего выступления руководитель КПЧ высказал пожелание в адрес офицеров просвещения проводить воспитательную работу с учетом конкретных условий, укреплять связь с солдатами, воспитывать в них чувство патриотизма.

Указания Готвальда, соответствующие требованиям времени, нашли отражение в Инструкции о нравственной, просветительской, воспитательной работе и пропаганде, изложенной в приказе командира корпуса от 24 июля 1944 года.

Большой вклад в подготовку корпуса к суровым боям за освобождение Чехословакии внесло советское командование. На основании директивы Генерального штаба Советской Армии 128-я чехословацкая авиаэскадрилья, сформированная в конце 1943 года, начала развертываться в 1-й чехословацкий отдельный истребительный авиационный полк. 32 советских боевых самолета получил он на вооружение.

В ответ на просьбу командования корпуса Генеральный штаб Советской Армии издал директиву о создании 1-й чехословацкой отдельной танковой бригады. Она формировалась на базе танковых батальонов, существовавших в пехотных бригадах. В ее состав вошел также моторизованный батальон.

Кроме того, началось формирование 5-го артиллерийского полка численностью более тысячи человек. Отдельные роты связи и саперные роты развертывались в батальоны.

В результате неизменной поддержки Советского Союза и его доблестных Вооруженных Сил, а также постоянной заботы КПЧ и стало возможным создание такого мобильного, прекрасно оснащенного соединения, как 1-й чехословацкий армейский корпус.

1-я чехословацкая бригада взбудоражена радостным событием — подпоручик Мирек Шаврда женится на связистке Мане Бартошовой. Свадьбу устраивают во дворе одной из хат. Гости приходят уже в новом, чехословацком обмундировании. Особенно нарядными кажутся девушки — в новой форме они просто преобразились.

— Посмотрите, они же у нас красавицы! — восхищенно восклицает один из солдат.

— А фигурки какие! — поддерживает его другой.

— Девушки как девушки, ничего особенного… — пожимает плечами третий.

Приезжает на свадьбу и Пепа Стеглик из 3-й бригады. Вместе со Стандой Валеком они присутствуют при регистрации брака в загсе в качестве свидетелей.

В адрес молодоженов приходит множество поздравлений из других частей. Пепа Стеглик зачитывает некоторые из них. Капитан Элиаш в своем послании сожалеет, что дела службы не позволили ему прибыть на свадьбу, и желает новобрачным от себя лично и от имени своей супруги счастья, здоровья и хороших детей, которые во всем походили бы на папу и маму. В заключение он заверяет Мирека и Маню в своем безмерном уважении.

— Вот это поздравление, скажу я вам! — весело смеется Станда. — За это стоило бы выпить…

— Нет-нет, никаких выпивок не будет, — решительно протестует Маня и, словно оправдываясь, добавляет: — Так командир приказал.

Капитан Пешек приходит на свадьбу по приглашению Мирека. Но ему здесь совсем невесело. Впрочем, после всей этой истории с Жофией вокруг него постепенно образовался какой-то непонятный вакуум, хотя внешне вроде бы ничего не изменилось. О Жофии с ним никто не заговаривал. Только Либор Элиаш однажды посоветовал ему как-нибудь урегулировать это дело. Он согласился, что ехать к ней Пешеку не стоит: чего доброго, пойдут всякие толки, пересуды. Вот если бы Пешек встретился с ней где-нибудь в нейтральном месте и объяснил, что самое разумное в создавшейся ситуации — подождать дальнейшего развития событий. Либор даже готов посодействовать в этом. С женитьбой торопиться, конечно, не стоит, ведь Жофия теперь партия незавидная: если старика осудят, то имущество наверняка конфискуют. А одних личных симпатий для брака недостаточно…

Ольда и сам все чаще приходит к такому выводу. К тому же Жофию он не видел с зимы тридцать девятого и облик ее постепенно стирался в его сознании. Вряд ли она осталась столь же привлекательной, как тогда. И все же… Все же не надо было приходить на эту свадьбу. Вон как странно смотрит на него этот Стеглик, словно подозревает в чем-то.

Пешек поднимается, чтобы уйти.

— Куда это ты? — спрашивает у него Стеглик.

— Знаешь, Пепа, мне пора. Извинись за меня перед Миреком, а я удалюсь по-английски.