Войта Эрбан - Беженцы и победители

В доме на другой стороне улицы на одном из окон четвертого этажа поднимаются жалюзи. Из окна высовывается женщина лет тридцати. Она внимательно осматривает улицу и опускает жалюзи. Молодой человек пересекает улицу и исчезает в доме.

Поднимаясь по лестнице, он слышит за дверями квартиры на втором этаже две звонкие пощечины, громкий плач и возмущенный голос: «И это называется вымыть шею?! Я покажу тебе, как это надо делать, прохвост ты эдакий!»

Из приоткрытых дверей угловой квартиры доносится Жужжание кофемолки. На третьем этаже тихо, но жужжание кофемолки и всхлипывания «прохвоста» долетают и сюда. Вот наконец четвертый этаж. Из дверей квартиры, расположенной посередине, выходит мужчина в кепке с бидоном в руках. Окинув Владю равнодушным взглядом, он направляется к лестнице. Двери квартиры он оставляет открытыми.

— Добро пожаловать, товарищ, — приветствует Владю женщина, только что поднимавшая жалюзи. — Умойся и приходи пить кофе. Я тоже еще не завтракала. Чемодан занеси в комнату, а постель я тебе уже приготовила.

После завтрака она дает инструкции, как ему себя вести. Он останется один, потому что ей пора на работу. Он может спокойно спать или лежать, но ни в коем случае не шуметь: соседи все слышат, а хозяйка, которая целый день дома, все время выслеживает и вынюхивает. Обед в духовке, его нужно только подогреть. Вечером придут друзья и объяснят, что делать дальше.

Вечером приходят двое. Первый, маленький и коренастый, складывает в портфель два пакета из синей бумаги, в которых самое необходимое, потом с минуту стоит, прислушиваясь, возле дверей и исчезает. Второй в это время готовит похожий сверток, куда складывает дождевик и безнадежно испорченную шляпу, и засовывает его в большой бидон. Возле дверей он тоже ненадолго задерживается, прислушиваясь, а затем кивает Владе:

— Ну, товарищ, пора. Как только выйдешь, сразу сворачивай направо. Я тебя догоню.

Последний день на родной земле. Настроение у Влади неважное. Почти на каждом шагу ему попадаются серо-зеленые мундиры офицеров вермахта и черные мундиры эсэсовцев. Нарукавная повязка с фашистской свастикой в белом круге уже просто действует на нервы. Здесь этих повязок гораздо больше, чем в Праге. На дорожке, ведущей в парк, установлена табличка: «Собакам и евреям вход строго воспрещен!» Такого в Праге Владя не встречал.

… Ресторанный оркестр играет не переставая. Шумная толпа заполняет тротуар. Это расходятся гитлеровские офицеры под руку с женщинами и девушками, чтобы в их компании коротать очередной вечер.

— Браво, Герман! Поздравляем тебя с прекрасным трофеем, — кричат какому-то немцу приятели, обступая его черный «мерседес».

Девица уже в машине. Она звонко смеется, прячась за своего кавалера в черном.

— До свидания, Герман!

— До свидания… — доносится из отъезжающего автомобиля, — в Лондоне или в Москве!

— До свидания… — машинально повторяет Владя. — Когда-нибудь и мы встретимся!

Они выходят на конечной остановке трамвая и направляются к Богумину, который с прошлого года считается территорией Польши. Уже темнеет. Улицы пусты. Внезапно из темноты появляется фигура девушки в белом свитере.

— Дальше пойдем вместе, — предупреждает она.

Парень с бидоном остается где-то сзади.

Они почти бегут. Вот и окраина города. В беспорядке разбросаны домики, огороды, сады. Девушка останавливается и трогает Владю за плечо:

— Видишь домик впереди? А двух парней, что стоят у входа, видишь?

— Вижу.

— Это наши таможенники. Немецкая охрана в другом месте. Держись как можно естественнее. Пошли!

Теперь они идут обнявшись: Здесь этим никого не удивишь: одной парой больше… Не доходя до домика, они сворачивают с дороги в тень деревьев. Белый свитер девушки виден издали, и если кто-нибудь вздумает наблюдать за ними, то наверняка решит, что они целуются.

— Спокойнее. Не надо торопиться, времени достаточно. Ребята ждут нас в одиннадцать десять. От таможни идти всего десять минут. Побудем здесь еще немного.

Один из таможенников щелкает языком и что-то кричит. Другой смеется и скрывается в доме.

— Спокойно, товарищ. Ты что, не знаешь, как ведут себя на свиданиях? Погоди, не так сильно. — Девушка обнимает Владю за талию, и они стоят так некоторое время, а потом она вдруг шепчет: — Пора! — и уходит вперед.

Владя исподволь наблюдает за таможней. На ступеньках крыльца все еще стоит тот самый пограничник в расстегнутой блузе, который щелкал языком. Потом он выходит на дорогу. Огонек от спички на секунду освещает его лицо и гаснет. Красная точка сигареты замирает.

Девушка и Владя подходят к последнему домику с садом и останавливаются. Слышно, как трещат кузнечики да шумит ветер в кронах деревьев. Где-то неподалеку посвистывает во сне птица. Впереди простирается картофельное поле, напоминающее в лунном свете пейзаж из фантастического фильма. Девушка прислоняется спиной к забору, потом наклоняется, срывает стебелек травы и надкусывает его. Бросив взгляд на светящиеся стрелки часов, она шепчет Владе:

— Сейчас они придут!

За забором слышится шелест, и, словно из-под земли, перед ними появляются двое: один — высокий, в кепке, с челкой, спадающей на лоб, другой — низкорослый, с короткой стрижкой. Маленький протягивает Владе знакомый сверток из синей бумаги.

Девушка подходит к Владе и показывает на высокого:

— Он пойдет первым, за ним я, потом ты. Старайся не терять из виду мой свитер. Он будет для тебя ориентиром. Маленький пойдет последним.

Короткая пробежка — и высокий исчезает в борозда картофельного поля. Девушка ползет следом за ним, за ней — Владя. Вот белый свитер замирает: издали доносится тарахтенье мотоцикла. Значит, там дорога. Порыв ветра — и цветки на картофельной ботве начинают трепетать, словно крылья мотылька. Мотоцикл, похоже, остановился. Вперед! Ориентир — белый свитер. Комья земли разлетаются в разные стороны, попадая в глаза и за воротник рубашки. Наконец борозда сворачивает влево.

Мотоциклист дает газ, и треск мотора заглушает все другие шумы. Все, кто полз в борозде, мгновенно замирают. Где же белый свитер? Владя поднимает голову и видит перед собой что-то темное. Как же так? Ведь на девушке только что был белый свитер и темная юбка. А земля вокруг ужасно сухая — дождя, бесспорно, не было очень давно. И Владя, уткнувшись носом в борозду, улыбается: это же надо было придумать — зонтик в качестве пароля!

Ослепительный свет мотоциклетных фар прорезает темноту, освещая картофельное поле, и медленно, чертовски медленно приближается. Вот он завис над ними. Владя чувствует его всем своим существом и, инстинктивно прижимаясь все плотнее к земле, перестает дышать — ведь с дороги они видны как на ладони. И только кузнечикам все нипочем.