Вениамин Дмитриев - Тайна янтарной комнаты

— А знаешь, Иван, вот где-то тут подвалы должны быть. Помнишь, лейтенант прошлый раз говорил — скоро на эту сторону переберемся. А что, если сейчас попробовать? Вот хоть эту кучу малость пошевелить.

— Так ни лопаты, ни лома нет. Голыми руками не возьмешь.

— Как нет? Мы же вчера часть ломов и лопат в развалке запрятали, чтобы в роту не носить зря.

Точно! Лом и лопаты действительно оказались на месте.

Копать принялись наугад, там, где только что сидели. Верхний слой щебня и обломков кирпича сняли сравнительно легко, потом пришлось поднатужиться: пошли глыбы покрупнее. Наконец уперлись в серый камень-валун.

— Качнем его, Миша? — спросил вошедший во вкус Соломаха. — Попробуем?

— Давай!

Взялись в четыре руки. Но камень не поддавался. Старались подсунуть под него лом, раскачать — ничего не получалось.

— Может, бросим? — взмолился весь взмокший от пота Ткаченко.

— Я тебе брошу! Сам подговорил, а теперь — бросим. А ну, давай еще! Чтоб два мужика да с каким-то булыжником не справились? Наддай!

Камень качнулся. Сперва он чуть накренился в сторону, потом поддался вверх, снизу появился зазор в палец шириной.

Соломаха мигом вогнал в щель свой ломик. Навалились. И камень не выдержал, дрогнул и отвалился в сторону.

— Вон какого дурака свернули, — довольно сказал Соломаха. — Только про. ку-то что?

Ткаченко бросил в яму кирпич, потом другой. Прислушались. Кирпичи летели куда-то вглубь.

— Тут что-то есть. — Соломаха озадаченно покачал головой. — Может, до завтра отложим?

— Скажешь — до завтра! Кто тебе разрешит в одиночку лазить? Лучше сейчас попробуем. Вдруг найдем что-нибудь. Попробуем, а, Ваня? — Голос Ткаченко стал почти умоляющим.

Иван для виду поломался, потом сказал:

— Ладно. Спички у тебя есть?

— Есть немного. Хватит. Далеко не пойдем.

— Далеко… Может, там и идти-то некуда.

Первым полез Ткаченко. Он опустил ноги в отверстие, придерживаясь руками за смерзшийся кирпич.

— Давай, давай, — торопил Соломаха.

— Сейчас, не торопись вперед батька в пекло, — серьезно ответил Ткаченко и вдруг, не проронив больше ни слова, исчез в черном провале. Откуда-то издалека послышался его крик.

— Миша, ты что? — испуганно закричал Соломаха, нагибаясь над дырой.

— Ничего. Тут скат крутой. Ногой во что-то уперся. Осторожней спускайся.

Они сползли по наклонному цементному полу. Нащупали ногами выступ, задержались. Ткаченко зажег спичку. Рядом друзья увидали рельсы для вагонеток.

— Здорово! Прямо железная дорога! А для чего? Спустимся дальше, — предложил Ткаченко.

— Ладно.

Осторожно, задом, поползли дальше, держась руками за рельсы.

Первым остановился Соломаха.

— Ты что, Иван?

— Ремень наверху забыл. Поясной. Вернуться надо.

— Не пропадет. Народу никого нет. Скоро и так вернемся. Не весь же выходной сидеть будем. Пошли.

Чтобы измерить расстояние, решили двигаться по очереди: сперва спускался один, потом другой, запоминая, сколько «ростов» прошли. Намерили метров тридцать, наконец пологий спуск прекратился и пол под ногами стал ровным.

Зажгли спичку. Они стояли в большой пятиугольной комнате с низким потолком и грубо оштукатуренными стенами, в которые были вделаны непонятного назначения краны и вентили. Пол был выложен квадратными каменными плитами. Слабое пламя спички не позволяло как следует оглядеться, и поэтому приятели решили обследовать каждую стену в отдельности.

Меряя длину шагами, они пошли вдоль комнаты. Ничего интересного не попадалось. Чтобы сэкономить спинки, стали двигаться в темноте, держась руками за шершавую поверхность. Вдруг Ткаченко ткнулся лбом в стенку и остановился.

— Ты чего, решил прошибить? — насмешливо спросил Соломаха.

— Тут… тут какая-то дыра, Иван!

Посветили. И в самом деле, прямо перед ними зиял дверной проем. Куда вела дверь — не было видно.

— Давай все стенки обойдем, потом снова вернемся, — предложил Соломаха.

Пошли дальше. И в каждой из пяти стен обнаружили входы неведомо куда.

— Вот так фунт! Этаким манером можно к себе на Полтавщину под землей добраться, — пошутил почему-то не очень весело Ткаченко. — Что ж, поглядим?

— Может, не надо, Миша? — вместо ответа спросил Соломаха.

— Да шагнем немножко, а? Скоро вернемся.

Иван согласился.

Подземный ход петлял, как траншея. Ничего особенного не было в нем, только тяжелые капли воды падали за ворот, гулко отдавались шаги да тянуло запахом плесени и сырости.

— Вернемся? — спросил Соломаха.

— Вернемся. Все равно без фонаря далеко не уйдешь. Ох, нет, погоди. Тут интересное что-то! — вскричал вдруг Ткаченко.

В неверном свете спички они увидели на полу круглую крышку люка с двумя ручками. Потянули — не поддается. Дернули еще раз — бесполезно.

— А если повернуть? Может, завинчивается?

— Попробуем.

Нашли камень, один взялся за ручку, другой стал бить камнем по скобе люка.

— Ага, идет! Давай, давай! — обрадовался Ткаченко.

Еще поворот — и крышку люка вдруг вышибло со страшной силой. Поток холодной воды окатил солдат с ног до головы. Спички унесло струей, и теперь только по звуку можно было понята, что вода бьет вверх широким фонтаном.

— Бежим, Иван! — крикнул Ткаченко и первым бросился назад, придерживаясь за стену. Вода догоняла их, разливаясь по полу. Теперь она доходила до щиколотки и прибывала с каждой секундой.

Перепуганные парни бежали изо всех сил. Вот и начало подъема. Уцепившись за рельсы, они начали карабкаться вверх к спасительному выходу, но вода все прибывала и прибывала, она плескалась совсем недалеко, готовая вот-вот схватить их и унести, как спичечный коробок.

Скорей, скорей! Сейчас покажется светлое пятно входа. Почему его не видно? Соломаха ударился головой о камень.

— Миша! Нас, кажется, завалило!

Он не ошибся. Валун снова стал на свое место. Выхода наружу не было.

— Товарищ старшина, в роте вечерняя поверка произведена. Из увольнения не возвратились ефрейтор Соломаха и рядовой Ткаченко. Остальные налицо. Дежурный по роте сержант Павловский.

— Вольно! Немедленно пошлите связного к командиру роты. А я позвоню коменданту. Хотя сомневаюсь, чтобы их задержали: солдаты дисциплинированные. Тут что-то не так, надо разыскивать.

Сергеев возвращался домой подавленный. Его обокрали.

Все воскресенье Олег Николаевич провел в областной библиотеке. Ему разрешили порыться в уцелевших немецких книгах, пока еще в беспорядке лежавших штабелями вдоль стен. По словам работников библиотеки, ничего ценного здесь не было: очевидно, наиболее существенное немцы либо вывезли, либо запрятали, так же как музейные экспонаты. И все-таки Сергеев решил потратить несколько дней на «раскопки», как он полушутя называл свое новое занятие.