Вениамин Дмитриев - Тайна янтарной комнаты

— Олег Николаевич, извините, почта прибыла, — перебила секретарша. — И насчет янтарной комнаты есть. Я потому и побеспокоила — может быть, товарищу Денисову тоже будет интересно.

— Спасибо, сейчас посмотрим.

— Постой, Олег Николаевич, давай уж доскажу, — попросил Денисов. — Слушаешь?

— Ну, конечно.

— Так вот. Бредова в сорок пятом году приехала в наш город. Тогда она жила на Николайштрассе… Ежедневно ей приходилось проходить мимо замка. Там, помнишь, в те годы стояли сплошные руины. И вот однажды, в конце февраля или в начале марта 1946 года, она возвращалась с работы. Навстречу по пустынной улице шел мужчина в черном пальто и шляпе. Весь его облик говорил достаточно красноречиво: это немец! Бредова немного перепугалась — место пустынное, обстановка не слишком спокойная. Она решила разминуться с незнакомцем и шагнула в сторону, за угол разбитого здания. Прохожий не обратил на нее внимания.

Казалось, он вообще ничего не замечал, поглощенный своими мыслями. Бредова видела, как немец приблизился к стене одного из домов и, наклонившись, сделал какую-то пометку. Оглянувшись, он поспешил удалиться. Бредова, выждав, пока немец скроется, подошла к зданию. На стене она увидела какие-то знаки и надпись карандашом. Разобрать то, что написано, она не смогла — немецкий язык знала слабо. А наутро, когда пришла туда с товарищами, надпись исчезла…

— Не думаю, чтобы этот факт заслуживал внимания, — задумчиво проговорил Сергеев. — Серьезных надписей на стенах не делают.

— Я тоже так полагаю. Но важно другое: как наши люди помогают нам, как старательно вспоминают они мельчайшие происшествия, факты, события. И ведь не исключено, что именно таким образом, отобрав наиболее достоверные сведения, мы и натолкнемся на след янтарной комнаты!

— В этом ты прав.

Карл-Хайнц Вегнер, главный редактор журнала Общества германо-советской дружбы «Фрайе вельт», славился своей деловитостью. Сухощавый, быстрый в движениях, решительный и порой резковатый, он внушал уважение сотрудникам собранностью, четкостью, организованностью в работе. Похоже было, что еще с юношеских лет он избрал своим девизом «Не терять даром ни одной минуты» и с тех пор руководствовался им неуклонно.

Так и сегодня. Приехав в дом 63/64 на Моргенштрассе, где помещалась редакция, пунктуально, минута в минуту к началу рабочего дня, он быстрыми шагами прошел в кабинет, а уже через пятнадцать минут передал машинистке листок бумаги.

— Прошу переписать.

Вскоре письмо, отпечатанное на бланке журнала, легло на редакторский стол.

«СССР, Калининград, редакция молодежной газеты, М. П. Зубаревой.

Уважаемая товарищ Зубарева! Обращаемся к Вам, поскольку мы с Вами были некогда знакомы по совместной работе в германской демократической печати.

В связи с тем что в настоящее время происходит передача ГДР значительных культурных ценностей, хранившихся с окончания войны в Советском Союзе, мы готовим полемический фоторепортаж о культурных ценностях, похищенных в свое время немецкими фашистами у Советского Союза и находящихся сейчас, по всей вероятности, в Западной Германии. Мы хотели бы содействовать тому, чтобы это советское имущество было найдено и возвращено Советскому Союзу. Наша работа находится, правда, еще на стадии подготовки. Через профессора Штрауса из университета им. Гумбольдта мы узнали, что недавно в одной из калининградских газет была опубликована статья о похищенных немецкими фашистами культурных ценностях. Мы были бы очень благодарны, если бы Вы прислали нам газету с этой статьей. Мы думаем, что найдем там несомненно ценные указания для нашей работы.

С сердечным приветом и пожеланием здоровья

Совещание оказалось бурным.

В зале заседания облисполкома, стены которого были сплошь увешаны синьками проектов, собрались архитекторы, инженеры горкомхоза, работники городского транспорта, депутаты Советов, партийные работники — все, для кого судьба родного города стала личным делом, таким же близким, как будущее собственной семьи.

Автор проекта Григорян, человек подвижный, обычно веселый и общительный, сейчас молча сидел в первом ряду и, не отвечая на шутки, нетерпеливо ожидал начала заседания.

«Волнуется, — подумал Сергеев. — Еще бы! Не каждому архитектору выпадает такая почетная задача — спроектировать целый район большого города. Это тебе не отдельное здание и не квартал… А проект, кажется, неплох. Впрочем, послушаем, что скажут остальные».

Зал утих. Григорян начал доклад. Это был деловой, даже суховатый перечень улиц, домов, подземных сооружений. Десятки цифр… Глядя на этого спокойного, уверенного в себе человека, трудно было представить, что еще несколько минут назад он был так взволнован. И действительно, выйдя на трибуну, Григорян успокоился, как человек убежденный в своей правоте. Слушали его внимательно, не перебивая. Сергеев торопливо записывал в блокнот: он должен был выступить непременно и не хотел пропустить ни одного принципиально важного тезиса Григоряна.

— Итак, товарищи, — звонким тенором говорил между тем автор проекта, — мы предлагаем создавать центральную часть города в районе от Южного вокзала вдоль улиц Маяковского и Житомирской и до площади Победы. Почему именно здесь? Потому что, во-первых, тут исторически сложился центр города. Во-вторых, все основные подземные инженерные коммуникации — водопровод, газовые и канализационные сети — здесь сохранились лучше. Наконец, именно здесь можно создать широкие парадные магистрали при въезде в город от его ворот — вокзала. Что предлагается сделать? — продолжал Григорян. — Вот, прошу обратить внимание на макет. На месте руин замка, сохранять которые явно нецелесообразно — ни культурной, ни исторической ценности они не представляют, — мы планируем сооружение административного здания, в котором разместятся все областные организации. Справа и слева будут два корпуса размерами поменьше От них уступами спускается к озелененному берегу Прегеля терраса. Сзади от широкой площади расходятся по радиусам три магистрали — это улица Горького, доведенная до бывшего замка, выпрямленная Житомирская и новая улица, пробитая сквозь бывшие завалы по направлению к площади Победы мимо здания бывшей ратуши, теперь — общежития китобоев.

Остров, который раньше назывался Кнайпхоф, а сейчас в разговорной речи именуется островом Канта, озеленяется и превращается в парк. Развалины собора мы предлагаем законсервировать, предохранить их от дальнейшего разрушения, поскольку здание это, хотя и не очень интересное в архитектурном отношении, является памятником глубокой старины. С острова на обе стороны перекидываются новые мосты. Старые мосты реконструируются — вместо подъемных они станут железобетонными, на высоких опорах. Здание биржи восстанавливается под клуб работников морского торгового порта. А от него к вокзалу пойдет прямая, как стрела, магистраль — улица Маяковского. Площадь Калинина подлежит частичной застройке. Мы сохраняем ее основную, привокзальную часть в том виде, в каком она существует теперь. А вот здесь, ближе к центру, поставим несколько многоэтажных домов из крупных блоков. Они создадут как бы парадный вход в город.