Мария Куликова - Пистоль Довбуша

Дмитрик сидел молча, задумавшись. Плохо, когда у тебя нет друзей, когда тебя все избегают. Нелегко, когда некому рассказать о том, что ты видел в лесу стройную косулю, или показать вырезанные узоры на палке. Как хочется еще раз услышать сказку про добрых волшебников, которую рассказывал однажды Мишка у костра, на берегу Латорицы.

Может быть, все-таки пойти к нему сейчас? Долго Дмитрик боролся с собой. Наконец решился. Он заглянул в колыбельку, сплетенную из ивовых прутьев: спит Юлынка и причмокивает во сне. Теперь можно и уйти.

Он незаметно выскользнул на улицу.

Мишка постепенно поправлялся. Несколько дней Микула прикладывал к лоснящимся рубцам листья подорожника.

— Терпи, легинь, — приговаривал старик. — За доброе дело и потерпеть не страшно. Как бы жили те галчата без коровы, бог их знает…

«Галчата» — Маричкины сестрички — часто приходили вместе с нею к Мишке. Они приносили ему молока и пучки листьев подорожника. Пусть Мишка быстрее поправляется. А ему не сиделось. Хотелось бегать, играть. Но при резких движениях казалось, что со спины кто-то снимает кожу. Пришлось смириться — ходить тихо.

Зато на душе у Мишки полегчало. Ягнус оставил его батрачить. Вчера Анця сообщила ему об этом. Не знали ни Гафия, ни Мишка, какие планы вынашивал пан. «Больная вдова долго не протянет, — рассчитывал тот. — Не поздно будет и потом взять хату за корову». Хата Гафии стояла близко от потока. Ягнус давно мечтал построить там мельницу.

Пастушки каждый вечер навещали своего друга. Сегодня они договорились спать на дворе, под окнами хаты. Юрко и Петрик несколько раз уходили куда-то и приносили в руках охапки свежего сена.

Хорошо спать на пахучей сухой траве! Интересно лежа наблюдать, как из-за зубчатого гребня леса выплывает огромный шар багровой луны. Может, он дневал где-то там, в лесу, и теперь островерхие ели подталкивают его ввысь? Вот луна взобралась на вершину. Чуть-чуть передохнула и опять заторопилась вверх. Постепенно она становится все меньше и меньше, будто тает. Зато вокруг светлеет. Широкие, влажные от вечерней росы листья ореха точно зажигаются. Тени от деревьев падают на стены хаты, разрисовывая их кружевными узорами. От легкого ветерка, колышутся ветки, покачиваются и узоры на стенах, словно невидимая рука передвигает их с места на место. Где-то далеко в горах вспыхивает робкий огонек и тут же гаснет. То чабаны пекут картошку, но прикрывают огонь: жандармы запретили жечь костры.

Хорошо вот так лежать на сене и полной грудью вдыхать свежий воздух, прислушиваться к ночным шорохам, ловить ухом песни горных белопенных потоков, которые не смолкают ни днем, ни ночью. Неплохо и помечтать, и забыть, что ты лег без ужина, что нет у тебя на зиму кожушка, что идет война.

— Я вчера в лесу такое видел!.. — нарушает тишину Юрко. — Сам никак не разберусь.

— Что? Расскажи и нам! — придвигаются к нему мальчишки поближе.

— Ходил я за хворостом, в самую чащу. Шел с оглядкой: боялся, лесник заметит. Вдруг вижу… — Юрко глубоко вздохнул. — Вижу, идет какой-то человек. Раздвигает кусты, да так осторожно… (Петрик прижимается к Юрке вплотную.) Вижу: кептарь на нем, шляпа. Все, как нужно. А вот в руках у него ружье, чисто этот… автомат у немца. Я аж застыл. Думаю: кто ж ты есть? Наш или не наш?

— Так то ж, наверно, партизан! — вскочил как ужаленный Мишка. — Чего ж ты с ним не заговорил? Вот дурной!

— Заговоришь!.. Как назло, в носу что-то как закрутит! Будто табака мне туда кто насовал. Я ка-ак чихну! Открыл глаза, а человека уже нету! Я и туда, я и сюда. А он будто в дерево перевернулся. Я даже позвал его тихонько: «Эй, вуйко [16] Ву́йко — дядя. !» И хоть бы тебе где зашуршало! Может, показалось все это? Может, ведьма со мной шутки шутить вздумала?

— Вот дурной! Так то ж партизан был! — уверенно и с завистью говорит Мишка. Повезло же Юрке! Если бы Мишка только заметил того незнакомца, он бы тут же его окликнул.

— А как зимой партизаны живут в лесу? — спрашивает Петрик. — Холодно, наверно, им?..

— Вот найдет какой-нибудь легинь пистоль Довбуша, тогда партизанам и вовсе не придется зимовать в лесу…

— А не ты ли тот легинь? — заливается тонким смехом Юрко.

Мишка обиделся, замолчал. И зачем он только рассказал Юрке о своей неудаче? Теперь этот насмешник всегда будет вспоминать о гнилом дереве…

— А вот я все ж найду пистоль! Слышишь? Я найду! — упрямо говорит Мишка.

— Смотрите, звезда упала! — неожиданно вскрикивает Петрик. — Моя бабуся говорила, что то душа человеческая. Как умрет кто — так и полетит звездочка.

— Если б они все до земли долетали, то, знаешь, сколько уже их нападало бы, — говорит тихо Юрко.

— Почему? — спрашивает Петрик.

— Потому, что война, бабусин внучок. А в тюрьмах, думаешь, не погибают?..

Дети молчат. Потом Юрко рассказывает сказку про злых шаркань и босоркань [17] Босорка́нь — оборотень. . Петрику становится страшно.

— Пустите меня в серединку спать. Мне холодно с краю.

— Ладно, двигайся, трусишка, — снисходительно разрешает Юрко.

Где-то пропел петух. И чего он с вечера раскричался? Видно, приснилось ему, что червяка нашел. Вот и хвастает спросонья.

— А моя бабуся говорила: где петух с вечера пропоет, в той хате непременно воры будут и утащат что-нибудь, — опять доказывает Петрик.

— Боюсь, что завтра воры не в одной хате будут. Налетят немцы или хортики — полсела обворуют.

И в том, что сказал Юрко, нет ничего смешного. Но мальчишки прикрывают ладонями рты, чтоб заглушить душивший их смех.

Гафия опять стучит в окно:

— И чего это вы сегодня так развеселились? Спите сейчас же, а то прогоню всех. Вам же на рассвете подниматься надо!

Но не тут-то было! Разве уснешь, когда хочется смеяться ни с того ни с сего. И как этого матери не понимают?

Дмитрик тоже улыбается. Он стоит в тени, прижавшись к стволу ореха. Зайти во двор у него не хватает храбрости. Он надеялся застать Мишку одного… Нет, он не сможет подойти к ним, ни за что! А как бы он хотел вот так лежать на сене вместе с ними, болтать о всякой всячине, хохотать.

Дмитрик почувствовал, что не сможет так жить дальше. Надо на что-то решиться. Подойти и сказать: «Хлопцы, я всегда хочу быть с вами. И Ягнусу я ничего не говорил». Но почему ноги будто приросли к земле? Почему сердце так бьется, как пойманный воробей?

— Давайте в прятки играть? — предлагает Мишка. — Только тихонько, а то мама услышит.

Петрик хочет спрятаться в густой тени ореха и вдруг замечает Дмитрика.