Илья Старинов - Записки диверсанта

Ракета погасла. Тьма сразу сгустилась. Надо взрывать мост! Но поздно. Нас осветила вторая ракета. Невидимые стрелки открыли сильный ружейный огонь. Подрывники бросились за насыпь — там их не достигнут пули.

Мост опустел, а минирование не окончено. Хорошо, что в зарядах тол, а не динамит: случайная пуля могла бы отправить всех на тот свет.

Висенте воспламеняет зажигательные трубки. Вдвоем вставляем их в заряды и лишь после этого тоже отползаем за насыпь. Там уже все подразделение. Фельдшер перевязывает троих раненых.

Противник продолжает освещать местность ракетами и изредка стреляет по мосту. Надо уходить подальше! Мы должны пересечь шоссе раньше, чем мятежники получат подкрепление. Быстро отбегаем вдоль насыпи, рывком перескакиваем через железнодорожное полотно, а спустя еще три минуты пересекаем и автомобильную дорогу.

Надо заставить врага отказаться от преследования, отвлечь его от нашей группы!

Оставляем по пути гранаты замедленного действия.

На мосту взметывается яркое пламя, воздух потрясает сильный взрыв. Мост, к сожалению, получил незначительные повреждения. Он даже не провис. Но взрыв приободрил бойцов — не даром ходили!

Фашисты, преследовавшие нас на машинах, как видно, достигли моста. Шум моторов оборвался, и через две–три минуты с насыпи бешено заработали станковые пулеметы.

Бойцы, как один, скатились в канаву. Я махнул рукой в северном направлении:

— Ползите туда!

Переводя дыхание, успел оглянуться. По полю и по дороге, стреляя в нашу сторону, бежали солдаты мятежников. Из‑за насыпи показалась новая цепь фашистов. Откуда только они брались?..

Метрах в двухстах от канавы мы опять поставили гранаты замедленного действия и стали отходить к одиночному домику с садом.

В это время взорвались гранаты, брошенные еще в кустах у самой дороги. Огонь противника в нашу сторону ослабел.

Мы обрадовались, но преждевременно. До сих пор нас скрывали от света ракет оливковые деревья, а теперь предстояло пересечь голое поле…

В саду у пустого домика установили две мины и еще пять гранат замедленного действия. Выбрались в поле. То ли оно было покрыто стерней, то ли земля здесь была каменистой, но идти стало легче.

А в садике уже загрохотали взрывы гранат, началась пальба. Фашисты, видимо, окружили дом.

— Не отвечать на огонь!..

Вскоре противник потерял нас.

Я решил проверить, все ли отошли. Выяснилось, что нет Яна Тихого и жениха Розалины — Мигеля. На поиски отставших отправился Рубио.

Ожидать его пришлось не долго. В темноте замелькали, как светлячки, привязанные к одежде гнилушки. Рубио и Тихий принесли Мигеля на руках. К раненому бросился фельдшер, но Мигель уже не нуждался в услугах медицины.

Огни Гранады, служившие нам ориентиром, внезапно пропали. Город словно провалился сквозь землю. До нас докатился глухой звук взрыва. Это сработала группа Антонио!..

Подоспели бойцы из батальона, недавно провожавшие нас. Они бережно приняли отяжелевшее тело Мигеля. Комбат сунул мне в руки фляжку с вином.

— Мы думали, вам не выбраться!

Антонио вернулся через час. Его группа не понесла потерь. Прикладываясь к неиссякаемой фляге командира батальона, сияющий Антонио возбужденно рассказывал, как удалось потушить свет в Гранаде.

Сквозь позиции противника подрывники просочились незаметно. К электростанции вышли в точно назначенное время. Оба здания станции — верхнее, у плотины, и нижнее, у окончания водонапорных труб, — были ярко освещены. Неподалеку темнели силуэты вооруженных людей. Но возле водонапорных труб охраны не было.

Взяв с собой Педро и распорядившись, чтобы остальные бойцы в случае необходимости прикрыли их огнем, Антонио пополз к водонапорным трубам.

Заминировав обе трубы и подложив к каждой пятикилограммовые заряды тола, Антонио и Педро поползли к своим; зажигательные трубки должны были взорвать заряды через пять–шесть минут.

Два взрыва грохнули почти одновременно. Свет в Гранаде погас. Преследования не было.

— Вот за вас мы волновались здорово, — закончил Антонио. — Слышали — возле моста разыгралось целое сражение… Что там произошло?

— Нас обнаружили. Мигель убит. Трое ранены.

— Мигель?..

Антонио не донес до рта поднятую было флягу.

В нашем домике в Хаене все дышало тишиной и покоем. Обрадованная Анна Обручева громко позвала:

— Роза! Роза!.. Они вернулись!

— Подожди! — попытался я остановить переводчицу.

Но сияющая Роза уже стояла в дверях.

— Салуд, Рудольфе! Как вы быстро! Я даже не успела дошить Мигелю его рубашку!

Посмотрев на меня, Роза все поняла без слов.

Скомкав недошитую рубашку, она спрятала в ней залитое слезами лицо.

Я сижу над пожелтевшими газетными листами и вспоминаю…

Вот сообщения особенно памятного мне марта:

«Одиннадцатого марта республиканские бойцы на южном фронте взорвали железнодорожные мосты в Альколеа. и Лас Педрочес, парализовав движение воинских эшелонов противника…» «Двенадцатого марта республиканские войска успешно отразили атаки противника под Пособланко…» «Разгром мятежников и интервентов под Гвадалахарой. Замечательная победа республиканских войск! Большое количество пленных и трофеев…» «Двадцать пятого марта республиканскими бойцами взорван поезд с боеприпасами под Монторо. Уничтожены мосты под Бельмес и Эспиэль…».

Из дальней дали возникает передо мной залитая весенним солнцем дорога из Хаена через Андухар к монастырю ла Вирхен де ла Кабеса [4] Монастырь Головы святой Богородицы. на командный пункт батальона. Висенте разгоняет машину, мы проносимся мимо «святого места» на четвертой скорости. С монастырских стен гремят запоздалые выстрелы.

Вскоре я встретился с командующим южным фронтов полковником Пересом Саласом.

Я вижу точно слившиеся в единое целое старинные здания маленького городка Андухар. Вижу комнату с камином, где нас принимает командующий южным фронтом полковник Перес Салас. Он высок, подтянут, по–старомодному галантен. В прошлом это кадровый офицер испанской армии. Один из тех немногих офицеров, которые сохранили верность республике. И теперь Перес Салас облечен большими полномочиями.

Вежливо склонив седеющую голову, полковник слушает Обручеву, переводящую мою речь. Он очень приветлив с переводчицей (она — дама, а он — испанец!) и весьма сух со мной.

Ну что ж! Если бы дело, о котором шла речь, было личным, я не стал бы доказывать этому самоуверенному человеку, что небольшая группа подрывников может спокойно пустить под откос эшелон с батальоном пехоты или танками противника.