Илья Старинов - Записки диверсанта

Немного позже у Нагорного, мы стали подсчитывать, сколько и каких мин потребуется на самых важных направлениях Западного фронта, скажем, там, где по директиве наркома обороны от 25 июня следовало развернуть группу резервных армий под командованием маршала С. М. Буденного. Протяженность рубежа, определенного для этих армий, составляла около пятисот километров. Двести из них не имели мало–мальски значительных водных и других естественных преград, способных задерживать танки. По нашим подсчетам получалось, что для прикрытия рубежа резервных армий потребуется минимум 200 тысяч противотанковых мин, много больше противопехотных и почти шесть тысяч мин замедленного действия.

Нагорный, глядя на листок с цифрами, скрипнул зубами.

Я принял выделенные для ОИГ три саперных батальона в ночь на 27 июня и ранним утром, наспех простившись с семьей, выехал из города. Двигались по Минскому шоссе на запад. Сидя на переднем сиденье зеленого пикапа рядом с молоденьким светловолосым и голубоглазым водителем, назвавшимся Володей, я смотрел на серую полосу дорожного полотна, на спящие деревни, на росные травы лугов, на верхушки елей, прокалывающих предутренний сумрак и вонзающихся в розовое золото зари, но покой и красота окружающей природы лишь усиливали не покидавшее меня беспокойство.

В командирах группы я был уверен. Сухощавый, несколько замкнутый полковник Михаил Семенович Овчинников, начальник 1–го отделения в отделе заграждений, крепко сбитый майор А. Т. Ковалев, майоры Л. Н. Афанасьев и П. Н. Уманец, высокий, худощавый лейтенант Г. В. Семенихин — прекрасные специалисты, обладающие и мужеством, и находчивостью. Не слишком тревожит и то, что приданные группе саперные батальоны укомплектованы «запасниками»: бойцы — советские люди, смелости у них достанет, а опыт — дело наживное. Смущало и тревожило, что мин и взрывчатки крайне мало! Задание у группы чрезвычайно ответственное. Выполнить его мы обязаны. Но как?..

Думая о солдатах, вспомнил, что не удосужился узнать фамилию водителя. Тот, услышав, о чем спрашивают, залился густым румянцем, ответил не сразу и как‑то отрывисто:

— Шлегер, товарищ полковник.

Я недоуменно покосился на водителя, не понимая причину его волнения. Он сам ее объяснил:

— Мать у меня русская, а отец — немец, товарищ полковник. Но еще в прошлую мировую против кайзера воевал, в гражданскую его командиром выбирали!

Пальцы Шлегера буквально стискивали руль.

— Следите за дорогой, — заметил я и, чтобы успокоить бойца, добавил: — В Испании, Володя, моими товарищами по борьбе были и немцы, и американцы, и чехи, и словаки, и французы. Решает не национальность, главное — на чьей ты стороне. Так?

— Так! — облегченно выдохнул Володя.

Перед Вязьмой, на обочине, стояла колонна из пятидесяти порожних грузовиков. На шоссе вышел, поднял руку, о чем‑то предупреждая, высокий старший лейтенант. Вышли из машин. Сразу услышали грохот бомбежки. Бомбили где‑то впереди. Старший лейтенант оказался начальником колонны, следовавшей в Белосток. Он недоумевал: неужели фашистские самолеты могут из Польши долететь до Вязьмы?

Я не стал рассказывать, что радиус действия вражеских машин не столь велик и что летают они, по всей видимости, уже не с польских аэродромов: куда более важным представлялось, что на порожние грузовики старшего лейтенанта можно погрузить не менее семидесяти тонн взрывчатки, которую мы должны были получить в Вязьме. Я предъявил старшему лейтенанту мандат, приказал перейти в мое подчинение, и всего через два часа, получив взрывчатку, мы двинулись дальше уже огромной колонной.

В шестидесяти километрах западнее Вязьмы, возле моста через Днепр, я вновь достал свой мандат, предъявил начальнику охраны моста и объявил, что мост следует подготовить к разрушению. Не успел я это договорить, как мы были окружены и обезоружены. Начальник охраны презрительно бросил:

— Плохо ваши хозяева работают! Не знают даже, кому охрана мостов подчинена. Теперь тебе крышка, гад фашистский!

Мы с Овчинниковым оторопело переглянулись. А ведь начальник‑то прав! Охрана мостов передана в ведение наркома внутренних дел, а наши мандаты подписаны наркомом обороны!

К счастью, в районном отделе НКВД быстро разобрались в недоразумении, принесли извинения, и я вспоминаю этот эпизод лишь для того, чтобы показать, как велика была бдительность советских людей.

Эта бдительность помогала и военнослужащим, и местным жителям вылавливать и обезвреживать многих гитлеровских лазутчиков.

В высокоствольном сосновом бору пахло смолой и нагретой хвоей, тянулись перекинутые через сучья и подпертые шестами черные телефонные провода. Сквозь свежевырубленные ветви светил брезент штабных палаток, виднелись выставленные на воздух столы, где работали штабные командиры, слышался треск пишущих машинок.

Командующий находился в войсках. Нас принял начальник штаба Западного фронта генерал Климовских. Вид у него был усталый. Я подал строевую записку. В записке значилось, что взрывчатки и мин мы привезли в три раза больше, чем получили в Москве (по дороге распоряжались под свою ответственность), но Климовских покачал головой: мало!

Глядя в упор воспаленными глазами, приказал:

— Ознакомьтесь с обстановкой и немедленно на разрушение автомобильных и железных дорог! Все силы туда!

С обстановкой нас ознакомили в инженерном управлении, оговорившись, что сведения о противнике полученные несколько часов назад, могут оказаться не совсем точными. Тут же сообщили, что в составе инженерных войск фронта остались всего три саперных и два понтонных батальона: другие части сражаются в окружении.

Распределили с генералом Васильевым имеющиеся части и материальные средства по магистралям, где заграждения требовалось создать в первую очередь. Оперативно–инженерную группу разбили на три отряда. Отряд полковника Овчинникова и майора Афанасьева направили действовать в треугольнике Полоцк — Лепель — Витебск, отряд майора Уманца — на магистрали Минск — Борисов — Орша, отряд майора Ковалева — на направлении Минск — Могилев.

Наиболее опасным представлялся участок, выделенный отряду майора Уманца, и майор получил. несколько больше взрывчатки и мин, чем другие командиры. Резерв взрывчатых веществ и противотанковых мин сосредоточили на КП оперативно–инженерной группы неподалеку от Орши.

Скажу сразу, положение группы оказалось нелегким. Поначалу трудно было понять, как далеко удалось продвинуться противнику, где идут бои. Средств радиосвязи у нас не имелось, и для поддержания контакта с отрядами приходилось пользоваться проводной связью фронта, а телефон и телеграф в те дни оказались не слишком надежными, да и отряды часто находились на значительном удалении от войсковых телефонных коммутаторов или телеграфных узлов. Выручали группы лишь опыт и мужество командиров отрядов да наличие значительного числа автомашин, «прихваченных» по пути на фронт.