Илья Старинов - Записки диверсанта

Рассказал мне об этом давнишний знакомый, товарищ по сраженьям в Испании Хаджи Джиорович Мамсуров. Я встретил его, по–прежнему стройного, смуглого, красивого, в коридоре штаба. Оказалось, полковник Мамсуров возглавляет здешнее разведывательное управление.

— Я считаю, что предложение Клементия Ефремовича было более правильным! — категорично заметил Мамсуров. — Штаб есть орган планирования и разработки операций, задуманных командующим. А разве может быть командующий «движением»? Не может. Вот Главнокомандующий партизанскими силами — может! Ладно, об этом потом. Еще будет время!

На Мамсурове лежала огромная ответственность за правильность сведений о противнике, исходящих от ЦШПД. Сведения от партизан — пусть отрывочные и нерегулярные — поступали, но любые разведывательные сведения требуют перепроверки и подтверждений, причем своевременных. Получить же проверенные, подтвержденные данные при тогдашнем состоянии связи было крайне трудно. Не легче, чем Мамсурову, было и другим работникам штаба. Например, осуществлять снабжение партизан взрывчаткой, минной техникой, вооружением и боеприпасами можно было лишь при наличии устойчивой, недоступной для противника радиосвязи. Но что мог сделать начальник отдела связи штаба полковник Иван Николаевич Артемьев, хотя и являлся крупным специалистом в радиотехнике, если надежно работающие рации имелись только у шестой части учтенных штабом партизанских отрядов и соединений?!

Неторопливый, сдержанный, Иван Николаевич выслушивал претензии Мамсурова и начальника оперативного отдела полковника Василия Федоровича Соколова, не показывая своих чувств, только розовел. А затем негромко советовал собеседникам обратиться по адресу: в ГКО, а еще лучше — прямо к Главнокомандующему, чтобы дали достаточное количество раций, а заодно уж — и самолетов для полетов в тыл врага…

В ту пору многое еще не было решено окончательно: отделы штаба только–только укомплектовывались, должностные обязанности некоторых работников еще уточнялись, формы контактов с Генеральным штабом, со штабами различных родов войск лишь начинали устанавливаться. Впрочем, ЦШПД и создан был всего два месяца назад, и даже единого мнения о возможностях партизан, о методах руководства партизанскими отрядами и соединениями, о самых эффективных способах ведения партизанской войны в нем пока не существовало.

Начальником новой школы при ЦШПД меня назначили приказом от 1 августа 1942 года. Создавать новую школу, получившую название Высшей оперативной школы особого назначения (ВОШОН), начали с того, что затребовали из 5–й бригады бывших работников ОУЦ и испанских товарищей. Начальник инженерных войск Калининским фронтом полковник Косарев поначалу разгневался, но потом вошел в мое положение и требование удовлетворил. Правда, ветераны партизанской борьбы радости по поводу отзыва в Москву не выразили. Затем я обратился с письмом к командующему воздушно–десантными войсками генералу Глазунову, попросил откомандировать в школу тридцать десантников. Вскоре они прибыли: молодые, рослые, физически крепкие. Откликнулся на нашу просьбу и Высший военно–политический институт, прислал выпускников. Тоже молодые, в новеньких гимнастерках со скрипучими портупеями, они нет–нет да и посматривали на золотые звезды, нашитые на рукава, и на алые кубики, пришпиленные к петлицам. Многие из этих политработников имели опыт партийной и советской работы, хорошую военную подготовку, но о партизанской войне в тылу врага разве что у Фадеева читали.

Я не раз назову их имена на страницах этой книги, К особой категории личного состава школы принадлежали знакомые читателю инструкторы минно–подрывного дела, работавшие когда‑то в ОУЦ, потом в Харькове, Ростове и на Калининском фронте: Мария Степановна Белова, капитан Семен Петрович Минеев, капитан Владимир Павлович Чепига и еще несколько товарищей. Преподавая в ВОШОН минно–подрывное дело. они и сами учились, осваивая тактику действия в тылу врага. Ну и, разумеется, совершенствовали знания, делились опытом с новичками ветераны–диверсанты Кампильо, Лоренте, Конисарес, Санчес Коронадо, Виеске, Фусиманья, Франсиско Гульон, Анхел Альберка, Бенито Устаррес, Хоакин Гомес.

Я приказал привлечь к обучению и административно–хозяйственных работников школы: пусть хотя бы знают, кого, чем и для каких целей должны обеспечивать. Отдать такой приказ вынудил начальник финансовой части ВОШОН капитан А. С. Егоров, человек замечательный, работник прекрасный, но именно поэтому не позволяющий руководству школы ни на йоту отступать от бесчисленных параграфов бесчисленных инструкций, регламентирующих финансирование. Втайне я надеялся, что Егоров увлечется минно–подрывным делом и станет помягче. Увы, эта моя «диверсия» не удалась: минно–подрывное дело и тактику действия в тылу врага начфин изучил досконально, всего год спустя стал заместителем по диверсиям у Героя Советского Союза А. Ф. Федорова, но поблажек мне и моим помощникам, пока оставался начфином школы, не сделал ни разу.

Нашлись среди обслуживающего персонала школы и другие товарищи, ставшие энтузиастами минно–подрывного дела, дерзко сражавшиеся в тылу врага. Среди них — начальник санчасти школы Б. Н. Казаков.

Просто решился вопрос о переводчике для занятий с испанскими курсантами: я вызвал из эвакуации жену с детьми, и Анна, знакомая испанцам еще по вылазкам под Хаеном и Гренадой, сама неплохо знающая минно–подрывное дело, свободно владеющая испанским языком, снова стала верной моей помощницей.

Знойный, душный август сорок второго. Голос Левитана мрачен: на Юго–Западном и Южном фронтах наши войска оставляют город за городом. Именно в эти грозные, трагические дни решаются многие назревшие вопросы партизанского движения.

В передовой статье «Партизаны, крепче удары по врагу!», опубликованной 13 августа, «Правда» призывает уничтожать живую силу и технику противника прежде всего во время железнодорожных перевозок: «Славные партизаны и партизанки! Бейте врага, уничтожайте его вооружение и технику в пути, на его коммуникациях, на подходе к фронту, в глубоком вражеском тылу! "

Как раз 13 августа мы начинаем испытания различных способов диверсий на железных дорогах. Подрываем обычные заряды и так называемые «кумулятивные» — конусообразные, направленного действия. Производим крушения с помощью разнообразных мин, проверяем эффективность зажигательных устройств, обстрела паровозов и цистерн из винтовок, пулеметов и противотанковых ружей, ищем наиболее рациональные способы расположения противопоездных мин, позволяющие добиваться результатов с наименьшей затратой взрывчатки: ведь у партизан каждая толовая шашка была на вес золота!