Александр Листовский - Конармия[Часть первая]

— Правильно, — подтвердил Морозов.

За фронтом прокатился глухой раскатистый грохот. Видимо, выстрелила тяжелая пушка. Послышался сверлящий звук. Совсем рядом, взметнув черный вихрь, разорвался снаряд.

Вторая граната ударила между орудиями.

Гобара подбросило в воздух и с силой швырнуло на землю. Он попробовал было вскочить, но на него, казалось, со страшным гулом наваливалось зеленое поле, и он, прикрыв глаза, снова опустился на землю.

Когда гул в ушах утих и Гобар открыл глаза, то первое, что он увидел, был Морозов, стоявший на старом месте и смотревший в бинокль.

— А ну крой его беглым огнем, — спокойно сказал он, опуская бинокль и искоса поглядывая, как командир батареи медленно поднимался на еще дрожавших ногах. — Ударь по мельнице.

Гобар отер потное лицо грязной рукой и бодрым голосом крикнул команду.

Черные фонтаны земли взметнулись около мельницы. Прянуло ввысь рыжее пламя. Повалил густой дым. Вражеская артиллерия сразу же смолкла.

— Ловко! — весело сказал Морозов. — В самую точку!

Цепи поднялись и побежали вперед.

Ворошилов стоял на пригорке рядом с Буденным и, нагнувшись, чертил на земле острым сучком.

— По-моему, картина совершенно ясна, — проговорил он, выпрямляясь и бросая сучок. — Пленный дал верные сведения.

— Да, — подумав, сказал Буденный, — в районе болота находится стык.

Он подозвал командира резервной бригады, объяснил, куда будет наноситься главный удар, и приказал ему с бригадой прорваться на стыке.

Было ровно час тридцать дня. Как раз в эту минуту Пархоменко доносил командарму, что на его участке фронт противника прорван.

— Бригада пошла, — сказал Воропшлов.

Внизу, в лощине, были видны колышущиеся на галопе крупы лошадей, обнаженные сабля и суровые лица бойцов.

Позади дружно ударили пушки. Над наступающими цепями понеслись батарейные залпы. По всей линии окопов косматой огненно-черной стеной задымились разрывы. Там, забрасывая легионеров ручными гранатами, 21-й полк 4-й дивизии ворвался в окопы.

— Даешь! — кричал хриплым басом Кошлач. Он ворвался первым в окопы и, размахивая жердью, сеял страшные удары «вокруг. — Украины вам захотелось?! Наших тиранить! Ребята, на отставай! Дуй до горы! Бей! Глуши их, братва!..

Навстречу атакующим застрекотали пулеметы. Но ничто уже больше не могло остановить атаки. Цепи хлынули к окопам. Замелькали приклады — атака перешла в рукопашную схватку…

К Зотову подскакал рябой широкоплечий боец в рыжей кубанке. Лошадь его тяжело водила потными боками, роняя пену с удил. Доложив, что он прибыл с донесением из 11-й дивизии, боец подал Зотову маленький серый пакетик.

Буденный и Ворошилов, стоявшие тут же, с любопытством посмотрели на Зотова.

— А ну прочтите, Степан Андреич, что они пишут, — сказал Ворошилов.

Зотов раскрыл донесение и прочел его вслух:

«Начполештарма

№ 9/оп

5/У1 1920 г. 14 ч. 00 м.

д. Снежно Карта 10 в. в дюйме Доношу, что в результате вторичной атаки частями XI кав. див. д. Снежно занята. Прорвав проволочные заграждения, наша кавалерия смяла пехоту противника, забрав два орудия, семь пулеметов и массу обоза. Ввиду сильного сопротивления пр-ка, стрелявшего в упор, большая часть его зарублена. Было много случаев самоубийств офицеров, не желавших сдаваться в плен. Части дивизии продолжают преследовать пр-ка. Потери и трофеи выясняются.

Замначштадив XI кав. Злобин».

— Так. Молодцы! — отметил Ворошилов. — Не пора ли и нам, Семен Михайлович? А? — Он показал вдаль, где взлетали черные вихри артиллерийских разрывов и было видно, как бойцы второй бригады, казавшиеся совсем крошечными отсюда, преодолев окопы, пробегали вперед, то исчезая, то вновь появляясь меж беленьких домиков с росшими около них густыми кустами.

Прозвучала команда. Железный шелест прошел над рядами. Блеснули клинки. Полки тронулись рысью. Пулеметные тачанки вскачь пронеслись перед фронтом. Трубачи поспешно отъезжали за фланги.

Внезапно наступила глубокая тишина. Только слышался тяжелый конский топот. Дивизия, развертываясь к атаке, широким потоком заливала все поле между лесом и крутой глубокой лощиной.

Над полками 4-й дивизии загремело «ура». Возникнув в головных эскадронах, крик, подхваченный остальными бригадами, скатывался то к правому, то к левому флангу, все усиливаясь и переходя в сплошной гул.

Конная лава стремительно приближалась к окопам. Уже были видны бегущие толпы солдат. Сжимаясь в клубок и распластываясь в воздухе, лошади прыгали через окопы.

Конная армия тремя колоннами повалила в прорыв…

Шел пятый час дня 7 июня. Генерал, командующий польским фронтом на Украине, сидел у стола в тяжелом кожаном кресле и, нервно переставляя пепельницу с места на место, говорил начальнику штаба:

— Но это же исторический скандал, полковник. Где это видано, чтобы штаб двое суток находился без связи с войсками! Я совершенно дезориентирован. Что происходит на фронте? Где противник? Где наши войска? — Генерал с видом крайнего недоумения развел руками и откинулся в кресле. — А донесения? — продолжал он, помолчав. — Они противоречат одно другому: один доносит о том, что наши войска перешли в наступление; другой — о прорыве Буденным фронта под Сквирой; третий… третей вообще ничего не доносит. Кому верить, полковник?

— Связь сегодня будет восстановлена, — сказал начальник штаба уверенно. — Согласно вашему приказу я выслал бригаду Савицкого. Она выловит партизан и восстановит связь.

Они помолчали.

— Послушайте, — вдруг сказал генерал с озабоченным видом, — а что, если Буденный действительно прорвал фронт под Сквирой! — Он поднялся и подошел к карте. — Да-а… — Генерал прикинул на глаз расстояние. — До Сквиры отсюда около ста километров. Интересно знать, где он может находиться в настоящее время? — проговорил он в раздумье.

Ответ донесся извне. В окнах сильно дрогнули стекла. Далекий гул прокатился за городом. На столе настойчиво загудел телефон.

Генерал взял трубку.

— Да, да, да, командующий… Что? Как они попали сюда? В двух километрах от города?.. Ближе?.. Гм… Вы слушаете меня? Немедленно двинуть к восточной окраине два маршевых батальона… Что? Да, я выезжаю.

Генерал взял со стола портфель с документами и в сопровождении полковника вышел из комнаты.

Но едва они успели спуститься по лестнице к стоявшему у подъезда автомобилю, как по улице послышался быстрый конский топот. К штабу фронта скакал улан без фуражки.

— Большевики! Большевики! — кричал он отчаянным голосом.

Где? — спросил генерал, когда улан с ходу остановился подле машины.

— Разрешите доложить, пане генерал…

— Короче! Где большевики?

— Да вот они, пане генерал! — показал улан в глубину улицы.