Овидий Горчаков - Вне закона

На бревенчатой стене — осколок зеркала на гвоздях. Девичьего зеркала — догадался я.

— Утром на деревне листовки нашли, — сказал хозяин, доставая из кисета бумагу. — Почитайте!

«Белорутины! — взывала листовка. — Фюрер вас любит. Он знает о кровавых зверствах и грабежах партизан. Фюрер защитит вас от лесных бандитов. Всемерно помогайте властям в их борьбе против большевистских партизан!»

— Как нам найти этих гадов? — мрачно, с угрозой спросил Баламут, когда мы собрались у подводы. Он рванул ворот: — Душно до чего!

Ветер стих, припекало сильней.

— А может, не стоит, ребята? — неуверенно произнес Иванов. — Попадем в переплет. И гроза вроде собирается…

— Ты что — не понял, голова, — взорвался Баламут, — что это из-за их художеств грозит расстрел Длинному, Шорину, Терентьеву?!

— Пока мы их не уничтожим, — сказал я, — нам веры не будет от народа. А гроза туг ни при чем.

— Айда в Заболотье, — загорелся Баламут. — Старик говорил, что бандиты туда направились. Ведь два-три километра всего, — добавил он, будто это имело решающее значение.

У Заболотья мы заметили впереди, в предгрозовой пыльной мгле, группу верховых, соскочили с телеги, взялись за оружие.

Передний конник — низкий, черноволосый — вскинул автомат. Другой, неловко держась в седле, затрусил к нам. По ржаному полю, обгоняя всадника, неслась тень гривастой тучи. Над рожью низко летали ласточки…

— Э-ге-ге-ге! — заорал Баламут, — Да это Боков! А мы уж гранаты приготовили. Жми сюда, Василь! Скажи, за ночь за Проню и обратно. Что нового, синьор? С кем едешь?

— С Бажуковым в лагерь. Он заместо Чернышевича…

Мы рассказали Бокову о бандитах.

— Слава тебе!.. — улыбнулся он устало. — Как гора с плеч. Значит, не виноваты наши!

— А ты уж с Самсоновым и про расстрел заговорил! — накинулись мы на Бокова.

— Нехорошо вышло, — густо покраснел тот. — Да ведь все улики вроде на них показывали.

Среди бажуковцев оказались двое знакомых мне комсомольцев-москвичей из нашей части — Витька Терехов и Глеб Рождественский. Вместе с ними добивался я в центральном комитете комсомола отправки во вражеский тыл, вместе пришли в диверсионно-разведывательную спецшколу, вместе готовились к вылету в сводном учебном отряде Самсонова.

— А что там с Надей вышло? — спросил меня, неловко спешившись, Глеб. — Самсонов, Васька вот рассказывал, Колесникову чуть не предательницей считает?

— Чушь! — сказал я, не без зависти поглядывая на коней. — У вас-то как дела?

Бажуковцы коротко рассказали о своих засадах: после гибели Чернышевича им удалось взорвать и расстрелять на шоссе с десяток автомашин. Я выслушал их не без тайного самодовольства: «А у нас, брат, дела куда лучше ваших!»

— Смирнова-очкарика помнишь? — спросил меня между прочим Виктор Терехов. — Подвел он нас на первой засаде. Очки-то у него во время прыжка разбились, а мы не сообразили, послали его из кювета наблюдать за шоссе. Увидел он там странную картину: идут строем какие-то люди в белых рубашках и руками фортеля выделывают. Он их пропустил и только тут понял, что это солдаты из соседнего гарнизона зарядкой занимаются. Так и проворонили мы целую роту. Без оружия шли! Их можно было бы всех в плен взять. Крепко ранили его гансы. Легкие у него прострелены…

— Ну ладно, хлопцы, — сказал скуластый коми Бажуков, поблескивая на солнце орденом Красного Знамени. — Гроза идет… Ишь кольцо какое вокруг солнца! Мы в лагерь ваш, а вы куда подались?

— Бандитов ищем. Погром они тут устроили. Не попадались вам?

— Вон в той деревне, — Бажуков указал с коня плеткой в сторону леса, за которым скрывалась Рябиновка, — жители жалуются на каких-то грабителей. Нас кормить не хотели, за топоры хватаются, никак мы им втолковать не могли, что не наша это работа! Так и ушли несолоно хлебавши.

— Полегче на поворотах! — крикнул нам на прощанье Боков, оборачиваясь в седле. — Смотрите, как бы они из вас шницель не сделали!

— Не маленькие! — ответил Баламут. — Ждите в лагере с победой.

Мы «поснедали» в хате старосты Заболотья, назначенного на эту должность партизанами. Пахло печеным хлебом, парным молоком и теленком.

— И к нам, окаянные, заходили, — рассказал нам староста. — Уже под самое утро. Только одну хату ограбить успели. Вон в тот лесок, как развиднелось, ушли. — Их пятнадцать головорезов. Друг дружку еле понимают, сброд страшенный…

— А нас всего трое, — заметил Иванов. — Боровик не в счет. Бросьте вы эту авантюру!

Но мы с Баламутом, перестав хлебать ячневый крупеник, которым угостила нас старостиха, посмотрели так выразительно на Иванова, что он умолк, потупился и в сердцах бросил деревянную ложку на стол.

Далеко и глухо пророкотал гром.

В хату ворвался Боровик:

— Кончай снедать! Вижу дым в лесу. Я туда, а на опушке бандит ходит с винтовкой.

Мигом выскочили мы из хаты и, дожевывая на ходу, побежали вслед за юрким парнишкой по горбатой улице. К лесу вела тропка, проложенная через дышащее медовым запахом цветущее ржаное поле. К опушке подходили шагом, друг за другом, не снимая с плеч оружия. Я сунул руку в карман, нащупал гранату Ф-1.

Солнце то скрывалось за тучей, то выныривало из нее. То вспыхивали, то меркли краски поля и леса…

— Стой! Кто идет? — крикнул нам с нерусским акцентом темнолицый человек на опушке. Из-за куста выглядывали большая голова в пилотке и дуло винтовки.

— Да мы такие же самые, как вы, — нестройно ответили мы. — Опусти пушку-то!.. Давай сюда командира. Дело есть.

— Ничего не знаю! — закричал часовой, сдвинув брови над раскосыми глазами. — Стрелять буду! Нет командира. Он поехал в разведку, партизанов искать. Нам с ними надо связаться.

— Если будет стрелять, — шепнул Баламут, — дунем вон за ту пуню.

— Мы и есть партизаны, — крикнул я наугад часовому.

Часовой опустил винтовку, и мы вздохнули свободней. Я вынул вспотевшую руку из кармана…

— Подожди! — ответил, поразмыслив, часовой. — Стой на месте! Я приду.

Он скрылся за деревьями, и мы шепотом заговорили, торопясь и перебивая друг друга.

— Идем за ним и накроем с ходу всю банду, — предложил я, втайне надеясь, что товарищи не поддержат столь рискованный план.

— Обождем, — сказал Баламут, — Их надо хитростью взять.

— Надо смываться, пока не поздно, — убежденно шептал Иванов. — Черт их знает, сколько их там в лесу!

Над пуней, над потухшим полем с беспокойным писком, словно желая предупредить нас об опасности, низко носились стрижи.

Из лесу вышли четыре, таких же как и часовой, смуглолицых человека в новеньком хлопчатобумажном красноармейском обмундировании, в пехотных фуражках. Вышли и нацелили на нас винтовки.

— Откуда? Ходи сюда! — прокричал один густым басом. — Кто такие?