Робин Мур - Зеленые береты

Охваченный сильной дрожью, Ланг уставился на результат третьего взрыва – на то, что осталось от пагоды Као-Дай, где он собирался укрыться от обстрела, когда капитан Дьюарт бросил его на землю. Облако пыли, щепки и куски тростника над дымящимся кратером.

Бао, не отрываясь, смотрел туда же.

– Прямое попадание, – произнес он наконец.

Дьюарт кивнул.

– Хорошо, что мы успели перенести боеприпасы в другое место. Я говорил тебе, что хороший минометчик из ВК может попасть в носовой платок с края того поля, если захочет.

Старый монах несколько минут смотрел на дымящиеся руины, и постепенно до него стал доходить смысл происшедшего. Он повернулся, и американский капитан увидел в его глазах сначала облегчение, а затем удовлетворенность.

Дьюарт сложил ладони и торжественно поклонился ему. Затем сказал Лангу:

– Передай монаху Као-Дай, что мы построим ему новую пагоду в любом месте, которое он укажет, в пяти или более километрах от лагеря. – Дьюарт махнул рукой в направлении к взорванным мешкам с песком. – Скажи ему, что нет никакой возможности извлечь тела для похорон. Скажи ему, – он сделал паузу, – скажи, что я сожалею о случившемся.

Дьюарт отвернулся от Бао и монаха, подмигнул мне и заметил ухмылку на лице Ратта, который смотрел поверх штабного помещения. Затем капитан Дьюарт крикнул:

– О'кей, Ратт, соберите-ка людей и наведите в лагере порядок. Завтра мы продолжим оборудование зданий. Я, черт побери, хочу завтра ночью спать под крышей.

– Есть, сэр. Установить одну жестяную крышу, сэр!

Я познакомился с капитаном Брэнди Мертеллом спустя несколько недель после того, как генерал Нгуэн Кхань принял бразды правления в руководстве Южного Вьетнама от "Большого" Миня – событие, которое американские советники считали переменой к лучшему. Настоящее имя Мертелла было Франсуа, но так его никто не называл. Родом из Бельгии, во время Второй мировой войны – агент УСС, в начале пятидесятых Брэнди попал в американскую армию и стал гражданином Соединенных Штатов.

Я находился в Сайгоне с капитаном Тимом Пикинсом, который уже почти полностью залечил свои раны. Тим сидел за рулем джипа и возил меня по городу. В одиннадцать часов утра мы проезжали мимо маленького открытого кафе в американизированной части города, и тут он увидел капитана Мертелла. Брэнди сидел за столиком рядом с тротуаром, одетый в красивый спортивный костюм, и читал французскую газету.

Тим резко затормозил.

– Никто не знает, чем, черт побери, занимается Брэнди, когда оказывается в городе, – сказал он. – Он превратился в одного из сайгонских лягушатников, и его нигде не видно. Я думаю, что он сотрудничает с Агентством. – Пикинс зловеще усмехнулся. – Подождем, пока он сам нас заметит. Он не любит показываться рядом с американцами.

– Так, может быть, оставим его в покое?

– Лучше хватай его, пока не поздно. Нет никакой гарантии, что ты сможешь найти капитана Мертелла в Нам Луонге, где находится его лагерь. Он занимается делами, о которых я ничего не знаю. А ведь мне по должности положено знать обо всем, что происходит с десятью командами А из моего района.

Когда мы вошли в кафе, Брэнди повернул к нам свое длинное с резкими чертами лицо; его темно-карие водянистые глаза скорбно уставились на нас. Волосы, черные как уголь, он носил длинными в нарушение уставных требований. Выглядел он на удивление молодо.

– Доброе утро, Брэнди, – дружелюбно приветствовал его Пикинс.

Мертелл кивнул, но ничего не ответил.

– Ничего, если мы с тобой присядем? Позволь представить тебе человека, который очень хотел с тобой познакомиться.

Брэнди несколько мгновений смотрел на меня с меланхоличным выражением. Затем повернулся к старому официанту-вьетнамцу и по-французски попросил его подать счет.

Официант подал Брэнди счет. Он положил на листок несколько пиастров и встал. Затем произнес еще одну фразу по-французски и вышел из кафе. Мы последовали за ним.

– В этом месте, – сказал на улице Брэнди с легким французским акцентом, – меня знают как Робэра, плантатора-француза из провинции Тай Нинь. Они не подозревают даже, что я понимаю английский. Это местечко исключительно полезное. Но они будут в крайнем недоумении, если я заговорю с американцами.

Пикинс хмыкнул.

– Извини, если мы испортили тебе игру.

Брэнди пожал плечами, на его лице появились прямые складки. Затем он повернулся ко мне и извинился за свою неучтивость.

– Не за что извиняться, – сказал я, – но я и в самом деле хотел бы узнать, чем вы здесь занимаетесь.

– Сейчас я направляюсь в "Павлин", где должен встретиться со своим медиком и сержантом разведки. Можете присоединиться ко мне, если хотите.

Пикинс помахал мне рукой и уехал, а мы с Брэнди прошли два квартала пешком до ресторана, где нашли сержанта Оссидиана, темноволосого разведчика с грубыми чертами лица, и сержанта Таргара, медика.

Таргар имел заметный, хотя и приятный акцент; он рассказал мне, что родился в Венгрии, но в 1952 году покинул ее и вступил в американскую армию. Его внешность с явными восточными чертами я приписал столетиям вторжений и миграций населения на Балканах.

Разговор за ленчем шел очень живой и дружелюбный, а когда с едой было покончено, капитан Мертелл, по существу, разрешил своим подчиненным полностью посвятить меня в миссию их команды. Именно это они и сделали, когда мы завернули в "Каприс", любимое местечко спецназа, где напитки были прохладными, а девочки – приятными на глаз и даже на ощупь, если у тебя появилось желание их потрогать.

Как я выяснил, двумя самыми сложными проблемами в Нам Луонге были вербовка хороших боевиков и приобретение агентуры для разведки. Обе решались с присущей спецназу изобретательностью.

Оба сержанта с явным удовольствием смаковали детали хитроумных приемов, которые позволили капитану заполучить столь необходимых боевиков в нерегулярные части. По своей предыдущей миссии Мертелл был лично знаком с шефом полиции Сайгона времен президента Дьема. Брэнди знал, что представляет собой сайгонская тюрьма, и ему пришла в голову блестящая идея вытащить оттуда юных правонарушителей и дать им возможность присоединиться к боевым частям, чтобы сражаться с коммунистами, а не гнить в вонючих камерах древней тюрьмы. Потребовалось специальное президентское распоряжение, но в конце концов Мертелл набрал около сотни отъявленных воров, насильников, грабителей, торговцев наркотиками, сутенеров, гомосексуалистов и убийц. Последние были отпущены в Нам Луонг по той причине, что они убивали других преступников, а не добропорядочных граждан.

Шеф полиции пообещал молодым бандитам пожизненное заключение в случае, если они дезертируют из Нам Луонга, и перед строем объявил, что дает капитану Мертеллу и его коллеге из ЛЛДБ право расстреливать на месте любого из "тюремных пташек", который не подчинится приказу.