Иосиф Лоркиш - Невидимые бои

Грейфе добивается провала группы, — продолжал рассуждать Эрлих, — это ясно, как дважды два. Но ведь я же не могу сказать об этом вслух. Да еще вчера мне донес Александров, что Шамрай стал постоянно вертеться около Грейфе, что-то беспрестанно шепчет ему. Грейфе даже несколько раз вызывал Шамрая к себе и вел с ним разговор один на один.

Этот Шамрай — тоже хорошая штучка. Сначала мне пел про Александрова, но видит, что я не поддаюсь, стал теперь Грейфе жужжать в уши.

Мой бог, до чего трудно работать! И когда только кончится эта проклятая война!»

Зазвонил телефон.

— Капитан Эрлих слушает.

— Скажите, вы полностью доверяете своему русскому?

Эрлих понял, что речь идет об Александрове.

— Да, господин штурмбаннфюрер.

— Зайдите ко мне.

— Слушаюсь, господин штурмбаннфюрер.

Эрлих быстро оделся и направился к Грейфе.

В кабинете Грейфе был один.

— Садитесь, капитан. Я хочу, чтобы вы поняли до конца мою позицию в том вопросе, по которому мы с вами не можем найти общего языка. Вы настаиваете на посылке в качестве курьера именно Александрова.

— Да, господин штурмбаннфюрер.

— Предположим, что мои подозрения имеют основания. Александров переходит линию фронта, является в советскую контрразведку и выдает нашу группу агентов.

Повелительным жестом Грейфе остановил возражения, готовые сорваться с языка Эрлиха.

— Предположим, что правы вы: Александров на самом деле преданный нам человек. Оставив его здесь, мы ничем не рискуем и сохраняем хорошего работника. Как видите, наиболее логичным решением было бы решение не посылать Александрова.

— Но кого же тогда послать? Ведь послать необходимо, и притом немедленно.

— Что вы скажете о кандидатуре Шубина? — глядя на Эрлиха, спросил Грейфе.

Эрлих мгновенно вспомнил, что совсем недавно очень хорошо отзывался о Шубине Александров. Но сказать о рекомендации Александрова — значит погубить дело на корню. Тогда Грейфе ни за что не согласится послать Шубина. Эрлих решил только спросить:

— А вы уверены в нем?

Грейфе тонко усмехнулся:

— Настолько, насколько вообще можно доверять этим русским. Но я его проверил достаточно.

— Тогда я не возражаю, — сказал Эрлих.

— Ну вот и отлично. Шубин достаточно хорошо подготовлен в общих вопросах. Чтобы овладеть конкретным заданием, ему понадобится несколько часов. Легенда у него есть.

«Кто-то ему наплел про Александрова. Вероятнее всего, Шамрай. Нужно как следует присмотреть за ним, — подумал Эрлих, выходя из кабинета. — Что ж, Александров и проследит».

Вечером этого же дня наспех подготовленный Шубин был переправлен через линию фронта. А через три часа в Ленинград была передана радиограмма: «Высылаем связь. Подтвердите встречу и получение пакета».

На приморском участке фронта ночь прошла спокойно. Не было ни одного происшествия. Командир батальона старший лейтенант Перепелица сидел на нарах в своей землянке, устало откинувшись к стене. Он только что отправил в штаб полка утреннее донесение и мог позволить себе небольшой отдых.

Зажужжал зуммер. Докладывал командир роты Скороходов:

— Старший сержант Петренко, находясь в боевом охранении на переднем крае обороны в районе Ораниенбаума, заметил неизвестного командира. Полз вдоль минного поля. Одет в форму капитана. Его задержали. Неизвестный просит немедленно доставить его командованию, утверждает, что имеет сообщение государственной важности.

— Направьте его ко мне, — приказал Перепелица. И, обратясь к сидевшему рядом уполномоченному особого отдела, сказал: — Странный гость. Не уходите. Будем принимать его и разбираться вместе.

Вскоре командир роты Скороходов и неизвестный капитан вошли в землянку.

— Кто вы такой? Предъявите документы, — обратился к неизвестному командир батальона.

— Мои документы фальшивые, — ответил задержанный. — Я заслан к вам как агент немецкой разведки. Моя кличка Шубин. На эту фамилию и выписаны документы. А на самом деле я коммунист и командир Красной Армии. Моя настоящая фамилия — Иванцов. Вот оружие, которым меня снабдили немцы. Вот сто тысяч рублей. Прошу немедленно направить меня в контрразведку. Я должен передать сведения чрезвычайной важности. Доложите в контрразведку, что я знаю пароль «Нева».

Перепелица приказал особисту немедленно отвезти задержанного в Ленинград. Спустя несколько часов Шубин был доставлен в Управление контрразведки. Уже после того, как Шубин — Иванцов все подробно рассказал: и об обстоятельствах плена, и о том, что побудило его завербоваться в фашистскую разведку, и какое задание он получил при засылке в Ленинград, — противник передал еще одну радиограмму: «Курьер направлен. Встречайте Ольгино. Подтвердите прибытие».

В течение нескольких дней Михаил Воронов и Виктор Волосов усиленно работали с Шубиным — Иванцовым. Морозов даже освободил их от других дел, — они занимались только курьером. Дорог был каждый час, приходилось даже обедать в кабинете. Требовалось в первую очередь установить, действительно ли Шубин — Иванцов — советский патриот, действительно ли он, тяжело раненный, в сложной обстановке боя, попал в немецкий плен не по своей воле, искренни ли его якобы добрые намерения…

Все признания Шубина, все факты и сведения, которые он сообщал на допросах, немедленно проверялись и перепроверялись. Телефон и телеграф непрерывно приносили всё новые и новые данные.

Порой в кабинет заходил Морозов. Он вслушивался в то, что говорил Шубин, задавал ему вопросы.

Шубин рассказывал, что он решил попасть в фашистскую разведку с определенной целью: добиться получения задания, связанного с переходом на советскую сторону. Людей, попавших в такое же, как у него, положение, у немцев немало. С одним настоящим патриотом, как утверждал Шубин, он познакомился очень близко, и тот научил его многому.

— Кого вы имеете в виду? — осторожно спросил Морозов.

— У немцев он работает под фамилией Александров, — ответил Шубин.

— Как вам поверили немцы?

Шубин помрачнел.

— О, это было нелегко, — сказал он тихо. — Поверьте, очень нелегко.

Видно было, что ему трудно вспоминать.

— Пришлось перенести… всякое, — помолчав, добавил он.

— Я читал ваши показания и знаю подробности, — прервал его Морозов.

— В общем, немцы поверили мне, — продолжал Шубин, — и недавно предложили мне идти с заданием в Ленинград.

— Вы сразу сказали Александрову об этом задании?

— Не сразу, но сказал. И Александров дал мне понять, что это он рекомендовал Эрлиху послать меня в Ленинград.

— Почему именно вас? — с интересом спросил Морозов.

— Я сам вначале удивился, но несколько позже понял: видимо, Александров поверил мне, — ответил Шубин.