Вадим Очеретин - Я твой, Родина

— У тебя и сейчас экипаж неплохой, — возразил Николай. — Ребята из госпиталя, бывалые. А сам ты…

Артиллерийский гул, стоявший над землей, чуть прервался. Через секунду орудия заговорили с новой силой, перенеся огонь чуть дальше, вглубь вражеской обороны. На реке, впереди за лесом, раздалось такое «ура», что гром артиллерии сразу всем показался тихим, как на маневрах.

— Ура-а! — подхватили десантники на танках, не в силах сдержать себя в эти торжественные минуты.

Мимо танков двинулись пехотные обозы-грузовики с боеприпасами, тачанки с катушками проволоки и телефонами, кухни, кинопередвижка. И когда показался походный банно-прачечный комбинат — две машины с баками, корытами и грудами выстиранного белья, на которых сидели девчонки с автоматами, — тогда не вытерпела танковая душа. Василий Иванович Никонов вышел на дорогу:

— Куда вас понесло? Что вам в печонки такое попало? Ишь, приспичило! Ну, куда вы поперед батьки в пекло суетесь? Стойте, дьяволята!

Какой-то молоденький ездовой, привставая на тачанке, пускал коней вскачь. Он глянул на майора сияющими от счастья глазами: «Врешь, мол, не обманешь — такой команды быть не может».

Грохот артиллерии оборвался. Но в ушах еще долго стоял затихающий гул. Словно перестали рокотать гигантские басовые струны, но одна, самая низкая, еще гудела. И танки получили приказ: вперед.

Машины рванулись в нетерпении. Вброд перешли Нейссе. Взобрались на западный берег, размолотый в труху. Мимо остатков леса, где лишь торчали огрызки древесных стволов, через противотанковые рвы, сглаженные снарядами, по полям, вывернутым наизнанку, гвардейцы вывели машины на дорогу. Вперед, на Берлин! Путь открыт!

Маршруты танковых корпусов были разбиты на этапы для бригад. На каждом этапе одна бригада мчалась впереди, пробивая путь, остальные шли в колонне следом. Когда горючее и боеприпасы у головной бригады кончались, ее сменяла другая. Создавалась неостанавливающаяся лавина.

Перед маленькими городишками не задерживались. С хода таранили заграждения. Повернув башни чуть в бок — один танк направо, другой налево — с полным огнем из орудий, пулеметов и автоматов мчались по главной улице. В небе, обгоняя танки, летела воздушная гвардия и за три минуты до наземных войск хорошим огоньком «предупреждала» гарнизон противника о гибели.

Есть ли предел силе, энергии и выносливости русского человека, когда он воодушевлен? Ну, пусть танкисты — они на машинах, им можно приклонить голову, вздремнуть на ходу. А пехота! Советская пехота, прошагавшая с боями от Волги до Шпрее! Где может быть предел ее силам?! Эти богатыри шли за танками, почти не отставая. Стоило только танкистам остановиться, чтоб заправить машины, как их обгоняли вдохновенно шагающие пехотинцы. Идут, заткнув за пояс полы шинелей, — вот-вот побегут со всех ног. Будто за спиной не пройденные километры, с боями на каждом шагу. Будто только что из дому вышли разделаться с бандитами, которые здесь на европейской улице людям проходу не дают.

Несколько дней мчались танки. Николай почти не сходил с брони. Немного болела нога. Когда было совсем невмочь, он садился тут же на крыле возле башни. От мотора, который не успевал остывать, корпус машины был теплым.

Юрий выбрался из люка. Его похудевшее лицо было темным от копоти и пыли. На миг в горящих глазах мелькнула тревога: «Где Николай?» Но он быстро увидел друга и склонился к нему.

— Коль! Чувствуешь, как мотор четко работает? Ситникова не раз помянешь.

Николай задорно тряхнул головой. Встречный ветер шумит в ушах и бросается в рот, прерывая дыхание, лишь скажешь слово. Колонна грохочет по шоссе, оставляя на асфальте вдавленные следы гусениц.

На обочине мелькнула желтая немецкая табличка:

«Потсдам — 2 километра».

Юрий увидел ее и закричал, хлопая друга по плечу.

— Смотри, смотри! Это предместье Берлина.

Сбавляя бешеную скорость, танки открывают огонь по завалам на окраине, по домам справа и слева. Оттуда стреляют немцы. Десантники спрыгивают и бросаются на завал. Застрекотали автоматы.

— Гранаты, гранаты! — командует Николай. Он бережет раненую ногу и не сходит с танка, хотя это опасно.

Вот один смельчак-автоматчик взобрался на завал и машет танкистам: «Давай, мол, вперед! Тарань! Можно».

Танк Юрия вырывается из колонны. Николай прячется за башню. Машина, будто прыгнув, сразмаху толкает преграду. Мотор ревет. Еще усилие, еще! Летят в стороны телеги, груженные камнем, бочки с гвоздями, ящики с кирпичами и еще какой-то хлам.

Немец в форме юнкера, грязный, без фуражки подкрадывается сбоку с противотанковым ружьем. Николай прицеливается и пускает длинную очередь из автомата. С крыш бьют пулеметы. Юрий наводит на них орудие, танк вздрагивает от частых выстрелов.

Вдруг Юрий слышит по-радио голос Сони: «Я — Буря, я — Буря. Не задерживайтесь! Не задерживайтесь! Быстрее на канал — захватить мосты, захватить мосты!»…

Юрию хочется ответить ей, хочется рассказать Николаю о том, что Соня вернулась. «Какой она молодец! В такие дни нашла бригаду, догнала ее». Хочется сказать Соне хоть одно слово: «Вперед!» Но он не может приказать, чтобы радист переключил на передачу: надо спешить. Он сигналит рукой из люка десантникам. Те быстро взбираются на танк.

— Включай четвертую! — командует Юрий механику.

Его обгоняют другие машины. Снова преграда. Кто-то другой идет на таран. Танк застревает в грудах камня, в щепах, в хламе. На него лезут немцы. Десантники выручают, завязывается рукопашная.

Николай размахивает руками: «Так их!» Его подмывает кинуться туда. Он посылает автоматчиков. А Юрию не терпится. Он командует: «Полный газ!» и таранит завал сбоку. Задние машины стреляют через головы по зданиям впереди. Дома тонут в огне и дыме. Подъезжает «катюша» и присоединяет к огню танков ливень пылающих снарядов.

Танк Юрия прорывается дальше. За ним остальные. Десантники бегут следом, не чувствуя под собой земли. Из каждого дома отчаянная стрельба. Гранаты летят в окна. Лавина танков, сея огонь орудиями и пулеметами, метр за метром продвигается вдоль улицы.

Николай стоит у башни. Юрий показывается на секунду: «Соня здесь!» Но Николай не слышит. — «Мы им покажем!» — отвечает он. Юрий смеется, разгоряченный боем.

В этот миг дымное пламя вспыхнуло на их танке. Горящие капли газойля брызнули Николаю на затылок, и он обернулся. Загорелись запасные бачки. Николай быстро скидывает с себя тужурку и начинает; сбивать пламя.

Юрий увидел. Он решает сбить пламя ветром и, ничего не говоря экипажу, командует механику-водителю: «Полный газ. Без задержки, без задержки». Водитель, слушая спокойный голос командира, выжимает из мотора все. Стрелка на спидометре, показывающая скорость, перевалила все дозволенные границы.