Григорий Покровский - Ввод

Сидели, пили чай, молча смотрели друг на друга.

— Васенька, милый, ты прости меня за то, что было тогда, молодая глупая была. Хотела, чтобы у тебя всё было хорошо — я за тебя не только тело, но и душу дьяволу могу продать.

— Асенька, я все это давно осознал. Я когда уезжал в академию, Щеглов уже стал командиром полка. Приехал я в полк за партийной характеристикой. Зашел к нему подписывать документы, и он мне рассказал. Что это всё он придумал, чтобы полку двойку не поставили. Не знаю, может совесть грызла. Я ему хотел тогда по роже заехать. Сдержал себя, как же так, говорю, из-за какой-то паршивой оценки вы продали близкого вам человека. Как же дальше жить-то будете. Хотя с вас как с гуся вода. Из-за этого кресла, в которое вы сели, не только любовницу, но и жену и дочь под любого подложите. А он мне в ответ: ты, чем лучше меня, только благодаря этому случаю повышение получил, в академию едешь. Получил бы полк двойку, сидел бы ты на этой роте, пока плешина не появилась. Тогда гордость мне не позволила возвратиться к тебе и попросить прощения за то, что обидел тебя. Ты спасла меня, уберегла от убийства человека. А сейчас прошу, и ты меня за всё прости, и давай начнём всё сначала, про всё забудем. С чистого листа.

— Василёк, мой ненаглядный, я согласна, — Ася замолчала. Так они некоторое время сидели молча.

— Знаешь что? — сказала она. — Я хотела бы в церкви повенчаться.

— Ты же знаешь, что нам нельзя в церковь.

— Надо, Вася, я хочу, чтобы Бог нас простил.

— Что ж, надо, так надо. Поедем в отпуск, найдем в глухомани церквушку, попросим священника и обвенчаемся.

— Мне отпуска сейчас не положено.

— По семейным обстоятельствам, дней на десять дадут. Знаешь, когда поедем? Через месяц. Сейчас у нас запарка. Готовимся к большой операции. В Панджшер пойдём. Масуда оттуда выкуривать будем. Приеду с рейда и сразу в отпуск.

— Васенька! — вскрикнула она, ее губы задрожали. — Я боюсь, миленький мой, я только откусила кусочек счастья, я боюсь тебя потерять. Я не переживу, — снова закричала она и заплакала.

— Успокойся, Ася, всё будет хорошо. Я нахожусь на КП полка и в атаку не хожу.

Потом она провожала его до машины и долго, долго не отпускала, держа его за руку, боясь выпустить это пролетающее мимо неё счастье, которое она чуть успела схватить своей маленькой ручкой за перо. Но поход на Панджшер по каким-то причинам командование сороковой армии отодвинуло. И у них был ещё в запасе целый месяц.

После посещения госпиталя Бурцев сидел в кабинете и не мог прийти в себя, перед глазами стояло лицо Жургина, вся в слезах Ася, и полный госпиталь молодых искалеченных ребят. Тихонько открылась дверь, и зашёл Никольцев. Бурцев сидел неподвижно.

— Что задумался, Василий Петрович?

— Тяжело, Вадим Степанович, от всего увиденного, ох как тяжело. Полный госпиталь искалеченных ребят.

— Да. Риторический вопрос. Что мы тут забыли.

— Ноха сказал, Шамбалу ищем.

— Что, ищем? — Никольцев удивлённо посмотрел на Василия.

— Шамбалу, чтобы добыть для наших властителей секрет бессмертия.

Никольцев захохотал. Немного подумав, сказал, продолжая смеяться:

— Между прочим, его гипотеза имеет право на существование. Представь себе, некие люди, желающие торговать оружием и, следовательно, жаждущие войны, задумали её организовать. Маленькую войну, предположим, в Афганистане. Вот и решили «развести» старика, разыграть сценку. Где-нибудь на охоте, в Завидово сидят, шашлычки едят, винцо французское потягивают. И затеяли разговор, что, дескать, есть Шамбала, где ведают секретами бессмертия. И что зря её искали в Гималаях. В Гиндукуше она, в Афганистане, и что с космоса что-то там заметили. А старец сидит, уши развесил и слушает, мозги уже атрофировались, не способны логически мыслить, а сзади та, с косой, в яму зовёт. В подчинении такая мощь, и как тут не используешь последний шанс. Пошлёт войска искать эликсир молодости, обязательно пошлёт. Он же рассуждает как Людовик X1V: «Государство — это я!». Тем более, не своих же детей посылает. В подтверждение, я расскажу одну историю.

Приехал и я как-то к деду, уже перед самой его смертью, а его дома не оказалось. Бабуль, где дед? — Спрашиваю. Она говорит, в церковь пошёл. Как, говорю, в церковь, он же закоренелый атеист. Вскоре, и дед появился, весь такой задумчивый. Сели мы за стол, дед мне и говорит: «Ты скажи мне, внучек, простит ли Он меня за все мои грехи». Какие у тебя грехи? И грехов то нет, разве что не признавал Его, так ты покаялся и осознал.

— Нет, внучек, за то, что я был первым помощником тем, кто дьяволу служит. Эти слуги хотели уничтожать людей и создать вокруг себя гомосоветико, новую расу, смесь человека с обезьяной.

— Чего, чего, — спросил Бурцев.

— Вот так и я деда спросил. Нового человека хотели создать, глупого, физически сильного и послушного. А всё общество под нож. Решили оставить одну только элиту. Да, да, не удивляйся, Вася, такие планы были у Сталина и его окружения. А дело началось с того, что некий профессор Воронов жил в эмиграции в Париже, занимался исследованиями омоложения организма хирургическим путём. Он пересаживал половые железы обезьян человеку, и в результате тот омолаживался. Некоторые опыты давали положительные результаты, он даже излечил, таким образом, своего брата. Далее, дед рассказал, что об этом поведали в Кремле и стали переманивать Воронова к себе. Но тот не согласился, он знал, что ему сразу соорудят золотую клетку. Тогда кремлёвские вожди создали при ЧК лабораторию. Даже был составлен список очерёдности операции. Первому, конечно должны были делать вождю.

— Успели ему яйца обезьяны прилепить? — пошутил Бурцев.

— Нет, не успели. Кстати, если ты помнишь, у Булгакова в «Собачьем сердце» профессор Преображенский даме предлагает поставить яичники обезьяны, это как раз об этом. Булгаков посмеивался над ними. Кстати, из-за этого и рукопись арестовали.

Дед говорил, делали они опыты на заключённых. Вот тебе, Вася, и мораль. Говорят, немецкая профессура делала опыты на военнопленных, так они на чужих, а наша профессура на своих. Не получалось что-то у них. Всё время отторгалось, и люди погибали или становились кастрированными. Тогда решили сделать гомосоветико, смесь шимпанзе и человека и расселить по всему Союзу. Оставить небольшую кучку партийных функционеров и их охрану, а всё вокруг заселить этими гибридами. От них же брать яйца и пересаживать элите. Вот тебе, Вася, и свобода, и равенство и братство. Создали ещё одну лабораторию во главе с профессором Ивановым. Тот поехал в Африку, наловил там шимпанзе и стал проводить опыты. Но из всех пойманных шимпанзе была только одна самка. Тогда он решил спермой шимпанзе осеменить африканских женщин. Те, ни за какие, деньги не согласились. Он уговорил французского доктора и вместе с ним, под видом обследования, они решили их тайно осеменить. Но один французский журналист раскрыл это, и Иванов вынужден был со скандалом вернуться в Союз. В Сухуми создали обезьяний питомник и начали экспериментировать. И заметь, если в Африке не нашлось ни одной женщины для подобных опытов, то у нас много идейных дур согласилось.