Григорий Покровский - Развал

Вдруг в доме началось какое-то необычное движение. Вначале пробежала прислуга. Вскоре она вернулась, и за ней быстрым шагом пошел отец.

— Папа, что случилось? — спросил Мишель, когда тот вернулся.

— Маме плохо, переволновалась, встречая вас. Врача надо вызывать.

— Ася посмотрит, она же врач, хороший врач, — при этом он взглянул на Асю. Она, ничего не понимая в их разговоре, продолжала смотреть фильм.

Ася пошла в спальню к Надежде Михайловне. Та лежала с красным лицом. Лоб её был обмотан полотенцем.

— Что с вами, Надежда Михайловна?

— У меня, Асенька, сильно болит голова, наверное, снова приступ гипертонии. Возьми в шкафчике лекарства. Доктор оставил. — Надежда Михайловна еле подняла руку и махнула ею в сторону стоящего у противоположной стены шкафа. Там всё и найдёшь, — еле шевеля губами, сказала она.

Ася померила давление — оно действительно было высоким. Взяла шприц, лекарства и сделала укол. Через некоторое время Надежде Михайловне стало легче

С этого времени Ася стала домашним врачом семьи Турене. Она ездила с Надеждой Михайловной по аптекам, подбирала нужные лекарства и травы. Кроме хирургии, Ася ещё увлекалась и гомеопатией. С помощью Надежды Михайловны она приобрела хорошие книги в русском издании. Подбор гомеопатических средств так благотворно подействовал на стариков, что они стали бодренькими и веселыми.

Утром вся семья собралась к завтраку. Жак прошел в столовую бодрый, напевая песенку.

— Папа, ты сегодня в хорошем расположении духа, выглядишь молодцом, — сказал Мишель и с улыбкой поглядел на Асю.

— Да, представь себе, прекрасно себя чувствую. Как Ася стала лечить нас,

стало намного лучше, и маме тоже. Толи наш Франсуа врач никудышный. Толку от его лечения было мало.

Мишель засмеялся.

— Ты же бизнесмен, папа, и никак не поймешь. Ему выгодно, чтобы вы болели, но и не умирали. Чем чаще вы его к себе зовете, тем больше денег он от вас получит. А Асе, какой резон держать вас в полубольном состоянии. Только возни больше.

Мишель работал с отцом на фирме, беря на себя все больше функций. На здоровье не жаловался, но выглядел больным и бледным. На все Асины замечания по поводу его здоровья махал рукой и отвечал только одно:

— Все пройдет.

Но это «пройдет» само собой не рассосалось. Первый раз Мишель упал как-то после ужина. Смотрел по телевизору обзор новостей. Там показывали войну в Афганистане. Он разволновался, взял трубку и сунул ее в рот. Приподнялся, взял табак и только хотел ее набить и тут же упал, как скошенный. Его положили на диван. Когда пришел в себя, с недоумением смотрел на Асю.

— Что это было? — спросил он у Аси.

— Плохо тебе стало, сознание потерял. Это ещё раз доказывает, что тебе надо лечь в больницу на обследование.

— Нет, это не болезнь, я слишком впечатлительный, расстроился по поводу Афганистана.

Когда опасность миновала, Ася отвела Надежду Михайловну в сторону.

— Помогите уговорить его лечь на обследование. Вы же видите, он меня и слушать не хочет. Что-то мне не нравится его внешний вид.

— Я боюсь, что это наследственное, — возразила Надежда Михайловна. Отец Жака страдал падучей, я видела два раза его в обмороке. Но Жак никогда не падал. Я опасалась, что это передастся Мишелю. Но до сей поры, слава Богу, ничего не было. Он же и медкомиссию проходил регулярно, когда состоял на службе в легионе. Я свои опасения не высказывала ни Жаку, ни тем более его сестре Эли. А сейчас вот тебе по секрету говорю, что я боюсь за маленького. Вдруг этот недуг передастся ему.

— Вы же сами говорили, что у Жака ничего не было. И у Мишеля до сей поры.

Это на эпилепсию не похоже. Мне кажется, это связано с ранением. Его надо

обследовать. И притом, чем быстрее, тем лучше.

Ася усердно изучала французский язык. Надежда Михайловна имела педагогическое образование и была прекрасным учителем. Уже через полгода Ася могла свободно разговаривать. Живот стал округляться. Старики с нетерпением ждали наследника. Ася много гуляла с Надеждой Михайловной по Парижу. Не было уже, наверное, ни одного места, где бы они ни смотрели достопримечательности города-красавца.

У Мишеля обмороки были еще два раза. На все уговоры лечь в клинику на обследование отнекивался, но обещал, после рождения ребенка, и как только поправит все дела на фирме.

Как-то вечером за ужином отец сказал:

— Мишель, я думаю надо маме с Асей уехать в Реймс. Там свежий воздух, весна, сейчас самое прекрасное время. И я с ними с недельку поживу. Ты с делами сам управишься?

— Конечно, управлюсь. Поезжайте, папа, пусть Ася посмотрит наше родовое имение. Как тётушка, согласна?

— Я звонил, Эли с нетерпением ждёт.

В предместьях Реймса было старое родовое гнездо Турене. Замок стоял на берегу реки, весь утопал в роще с вековыми дубами. Когда-то с этого дуба делали бочки, но с того времени, как тётушка Эли стала хозяйкой, она запретила резать деревья. Наружный вид дома находился в соответствии с определённой скупостью, царившей в нём, ибо старая тётка Мишеля его давно не обновляла. Фасад был слегка ухожен, и на нём нелепо выглядели совсем не давно поставленные двери. Остальные двери и окна выглядели старо, с облупившейся краской. Окна были снабжены тяжелыми ставнями с надёжными болтами. Но ввиду того, что тяжелые времена ушли, разбойников не стало, ставни давно не закрывались, солнце и ветер сделали их сходство с древесным стволом. Сестра Жака была старше лет на десять, но была бодрой, бегающей старушкой, вся седая и дурно одета. В старом платье с протёртыми складками, бархат местами выцвел, как и краски лица. Мишель устыдился своей тётушки. Она заметила этот взгляд и тут же стала поправлять сморщившиеся складки. Старуха была так дурно одета, не потому что она была бедной. Нет, совсем наоборот, тётушка была вполне обеспеченный человек. Её счёт в банке значился цифрой с шестью нулями. Она была бережливой, этим походила на своего отца, который, откладывая по франку, сколотил состояние. Старость наложила на тётушку свой отпечаток, она утратила всякое желание наряжаться, следить за собой и за своим имением. Но, тем не менее, даже из-под этой одежды просматривался характер старой провинциальной аристократки, что принято называть породой. Она была полная противоположность своему брату, который был большим транжирой. Вокруг замка были поля с виноградниками. Со всем этим хозяйством справлялась небольшая горстка работников.

Тётушка встретила всех с открытой душой. Мишеля очень любила и считала его наследником этого замка.

Она потрепала Мишеля по щеке.

— Бледненький ты какой. Это воздух Парижа такой ядовитый. Чего вы в таком чаду живете? Ты такой же, как твой отец. А ты, старый, чего там забыл, — обратилась она к Жаку. — Что, здесь места мало? Замок пустует. Говорил отец, что ты непутёвый, ты таким и остался.