Григорий Покровский - Развал

— Заболтал ты меня, шеф. Поворачивай к мэрии.

— Не такой уж ты и простой народ, коль к мэрии едешь, — пошутил Бурцев. Они увидели, что возле мэрии шёл бой. Вооружённые арматурой, трубами какие-то люди избивали милицию. Крушили стоявшие автомобили.

— Вот тебе и свобода, — сказал Бурцев. — Выходи, я туда не поеду.

Пассажир вышел. Бурцев видел, как огромная толпа, человек в двести, кинулась к мэрии. Они ломали двери и били окна. Раздавался звон разбитых стёкол. Толпа как подошла к мэрии, так и отхлынула, круша всё перед собой. Опытным глазом военного человека Бурцев увидел, что это были люди одного возраста и подготовленные для ведения боя. Без сомнения это были боевики, кем-то управляемые. К ним подмазалась небольшая толпа зевак и уличных хулиганов, любителей участвовать в подобных мероприятиях. В этой толпе глаз Бурцева отыскал и командиров — они уверенно управляли ядром из боевиков. По их команде боевики кинулись на штурм, и по их же команде отошли, оставив мэрию на произвол толпе. Бурцеву, прошедшему войну, это было очень заметно.

Вечером в машину к Бурцеву вскочил парень с девушкой.

— Вези к Останкино, — сказал парень, — там такое творится!

— А вам, зачем туда? Что, жить надоело?

— Мы журналисты, — сказала девушка, — профессия такая — жареное надо. Хоть будет о чём написать.

— А вы пишите о хорошем: о любви, о дружбе, о хороших людях, — Бурцев посмотрел на рядом сидящую девушку и улыбнулся.

— Ты о чем, дядя, — сказала девушка. — Кто про это сейчас будет читать, а нам денежки нужны.

— Прав был дед, по крови народ истосковался.

— Какой дед? — спросил парень.

— Дворник у нас есть, дед Василий. Так он говорит, что народ по войне истосковался, крови захотел. Мы, говорит, в войну о любви пели, а сейчас — про кровь, да бандитские песни в моде.

Подъезжая к Останкино, Бурцев увидел толпу, скопившуюся возле телецентра.

— Ребята, дальше пешком. Мне жить хочется, — сказал он.

Пассажиры выскочили из машины, а он стал наблюдать. Толпа возле телецентра росла. Среди неё отчётливо вырисовывался руководитель. Бурцев узнал его. Это был бывший военный, а ныне депутат парламента генерал Муташов. Он кричал в мегафон. С ним было до роты боевиков.

— Ребята, — кричал Муташов, — выкинем на х. й этих жидов с телецентра.

Под его командой начался штурм. ЗИЛ протаранил витрину и стеклянную дверь. Толпа хлынула в Останкино. Завязался бой. Пули летели в разные стороны. Они поражали не только атакующих, но и толпы зевак, телерепортёров и журналистов. Муташов что-то несвязное кричал в мегафон. Команд почти никаких не было. Генерал извергал на всю округу одно сквернословие.

— Боже, — подумал Бурцев, — и этот генерал командовал округом?! Так неумело командует горсткой людей в бою. Ему роты нельзя доверить, а он ещё и к власти лезет.

Возле Останкино валялись убитые и раненые. Кто-то пытался оттащить раненого от опасного места. Те же парень и девушка подбежали к машине. У парня из рукава сочилась кровь.

— Вези нас обратно, — сказала девушка.

— Подождите, вы мне все сидения испачкаете, — Бурцев взял аптечку, расстегнул парню куртку и осмотрел плечо. Протёр йодом и забинтовал. — Ничего страшного, кость не задета. Могло быть и хуже, чуть левее, а там сустав, сосуды.

Девушка внимательно смотрела на лицо Бурцева.

— Удивляюсь вашей выдержке и спокойствию, — сказала она. — Вы, что врач?

— Нет, милая, я войну прошёл. Вот видишь, — Бурцев показал шрам на лице, — это от неё подарок. Там не такое видел, а это у мальчишки ссадина.

— Если войну прошли, почему же не с ними? — девушка кивнула головой в сторону Останкино. — Не сегодня-завтра они власть возьмут. Видите, как по-ленински они работают: почта, телеграф, телевидение, радио. Глядишь, и возле власти окажетесь, и таксистом не надо работать.

— Хватит, навоевался. А потом, я вам так скажу, не возьмут они власть.

— Откуда такая уверенность? — спросил парень.

— Потому, что вижу. Этот, что в мегафон орал, он, кроме как материться, ничего не умеет делать и, если это и есть передовая часть, то власти им не видать, как своих ушей. Дальше Останкино они не пойдут. Кишка тонка.

Пока Бурцев их вёз, они всю дорогу обговаривали будущую статью.

— План у Хазбулова давно был, — сказала девушка, — это должно быть основной канвой статьи.

— Конечно, был, — вмешался Бурцев, — боевики откуда-то прибыли. Я их в работе видел возле мэрии.

— А вы тогда были возле мэрии? — спросил парень.

— О, как здорово, — сказала девушка, доставая блокнот, — расскажите. Нам так и не удалось это увидеть, а ведь надо что-то писать.

— Мне кажется, это готовилось давно, — продолжил Бурцев. — Стихийный захват власти? Такого не бывает! Откуда-то появились подготовленные люди: у них выдержка, тренировка. Они способны на штурм. Просто так с улицы под пули человек не пойдёт. Вернее, пойдёт, но до первой крови, а потом убежит. Закон толпы. А подготовленные люди, прошедшие горячие точки, обстрелянные в бою, действуют хладнокровно, чётко, без суеты. Человек с улицы, новичок, так действовать не будет.

А в Белом доме в это время собрался парламент. Депутаты большинством голосов проголосовали за отставку Соснина. Обязанности президента возложили на вице-президента Руцковича. Парламент заседал всю ночь. Разрабатывали план захвата Кремля, ареста Соснина и его администрации. В отличие от депутатов парламента, потерявших все свои мозги в безудержном желании завладеть властью, Соснин не до конца пропил свой ум. Он чётко понимал, что за парламентской республикой к власти прорвётся чеченская диаспора, со своими боевиками, которые уже находятся в столице. А за ними диктатура тейпа, с деньгами арабских шейхов. И великой христианской России придёт конец. Он собрал силовых министров. Слава Богу, по сравнению с Горбуновым и теми «пацанами» с ГКЧП, Соснин обладал харизмой.

— Если к утру, вы не блокируете Белый дом, — сказал он министрам, — завтра чеченские боевики на улице прилюдно вам отрежут яйца.

Силовики поняли, что их жизнь висит на волоске. Танки снова двинулись на Москву. Только теперь они не стояли просто так на улицах, чтобы попугать прохожих. Они шли с явной целью. К утру танки, и спецназ подошли к Белому дому и блокировали его. Первая часть спектакля «Хазбулов против Соснина» закончилась. Началась вторая его часть — «Президент против парламента».

Так было видно судьбой предначертано, чтобы Бурцев посмотрел все его серии. Он как раз вёз туда пассажира, на прилегающую улицу к Белому дому. Там, в первых рядах «партера» скопилось много зрителей. Здесь были самые дорогие билеты, цена за которые — жизнь. Со стороны набережной стояли танки, и выдвигался спецназ. По крышам домов шныряли какие-то люди со снайперскими винтовками. Они стреляли в спины спецназу, по зрителям и по жилым домам, в окнах которых появлялись силуэты. Из подъезда дома выскочил мужчина, держа на руках окровавленное тело девочки.