Давид Каспер - Невиртуальная реальность (сборник)

– Еще. – Попросил кто-то. Хасид не отвечал. С закрытыми глазами он молча продолжал раскачиваться. Затем снова нараспев начал псалом.

– Песнь Давида... (Хасид, естественно, читал в оригинале, на иврите. Приведенный здесь текст взят из книги «Теилим», перевод псалмов, написанных царем Давидом, Александра Каца.)

Макс умилился подобному единению. Еще в армии он убедился в том, что нет в окопах атеистов. Групповая терапия.

Тихонько он побрел к выходу, доставая сигарету.

Наверху было тихо. Постоянно гудящая сирена уже не воспринималась как посторонний звук, стрекотание вертолетов – тоже. Где-то коротко взвыл сиреной амбуланс.

Максим зажал под мышкой швабру и полез в карман за зажигалкой. Полупарализованная нога подвернулась и он рухнул, ломая сигарету.

Не успев подставить застрявшую в кармане руку, он упал на асфальт, разбив бровь об угол бордюра.

Было больно, но лежать удобно, лицо в углу, между бровкой и дорогой. Макс вытер кровь. «Так бы и лежать, пока не сдохну. Как все паскудно. Еще эти ракеты... Перебор, уважаемый Бог, перебор». Он не помнил, когда ему было так плохо. Даже потеряв зрение в первый раз, борясь с безумным ужасом, он знал, что ему делать, второй раз было намного легче, а теперь? Молиться, чтобы рядом не упала ракета? А толку? Уже падала, и что с того? И что изменится завтра? Он попытался шевельнуть больной ногой.

«Инвалид хренов. Ненавижу».

Максим тихонько заскулил.

– Дяденька, дяденька!!

Голос был тонким, девичьим. Максим повернул голову и увидел перед носом красные туфельки.

– Вы ранены, вам плохо?

Макс крепко сжал зубы, глубоко вдохнул-выдохнул и сел.

– Нет, что ты... Просто отдохнуть прилег.

– Уй! У вас кровь идет! – Та самая девушка с невероятно черными волосами, что подхватила «Шма». Она показала на бровь.

– Брился, – отрезал он тоном, не допускавшим дальнейших вопросов.

Только сейчас он заметил, что сирена прекратилась. Отовсюду начали выходить люди. Заводились машины. Девушка опустилась на дорогу рядом с Максимом.

Подбежала Хая-Мушка и, протягивая куклу попросила:

– А можно Тугрик у меня пока останется, ему плохо у злого волшебника.

Макс махнул рукой, и девочка со странным именем убежала.

Он снова обернулся к черноволосой девушке.

«Странно, что она заговорила со мной по-русски, – подумал он. – Хотя нет, слышала разговор с хасидом. Двадцать лет здесь, а акцент неистребим».

– Пить хочешь? – он достал воду.

Она отрицательно покачала головой.

– Сигарету? – Максим жадно закурил.

– Мне страшно, – она уткнулась лицом в колени, плечи задрожали.

Он погладил ее затылок.

– Ну, не переживай, подумай головой. Ничего такого здесь нет, чтобы паниковать. Ну, сколько людей могут погибнуть в Хайфе? Пятьдесят, ну, максимум, – сто. А здесь пятьсот тысяч. Это сколько? Один на пять тысяч. В такую рулетку играть можно.

Плечи задрожали сильнее.

«Уф, подход неверен».

– А ты знаешь, как радар засекает ракету? – Решил сменить тему Макс.

– Да, а кто же этого не знает? – девушка подняла голову. В ее глазах стояли слезы. – Еще и вам могу рассказать. У меня по электронике курс в Технионе.

Он внимательно взглянул в ее лицо. Обычно, если он смотрел на девушек без очков, они все казались ему прекрасными, если, конечно, вписывались в допустимые габариты. Макс это знал и давно решил, что дело в элементарной гормональной интоксикации. Но эта была более чем хороша. Невероятно черные волосы, густые, сросшиеся брови, да и взгляд не такой уж наивный, как казалось раньше. А главное – ее лицо было чистым. Такие чистые лица он видел разве что в журналах.

– Максим, – представился он и протянул грязную руку.

– Рита. Очень приятно.

Ее пожатие было неожиданно сильным. Слезы высыхали.

– Вы хороший человек. Да?

Максим расхохотался.

– С чего же ты это взяла? Спасибо, конечно.

– Я видела, как вы играли с чужим ребенком, плохие люди так не могут. Как вы молились, а потом... вы не хотели мне рассказать, почему вы там лежали, не хотели меня напугать, да?

Максим задумался, бывает же такое, кому-то есть до него дело.

– Просто споткнулся и упал, а вставать не хотелось. Проблем у меня много, вот лежал и думал... Спасибо тебе, милая.

– Максим, а можно вас попросить? Вы ведь воевали, да?

– Приходилось.

– Видно, что вы храбрый. А я трусиха жуткая. Вы можете проводить меня домой? Это не далеко, верхний Адар, минут пятнадцать.

В ее голосе была отчаянная просьба и страх, что он откажет. Максим печально улыбнулся. «Ах, если бы, если бы». Он постучал по асфальту шваброй.

– Не могу, плохой из меня ходок.

– Не хотите? Я не могу одна!!!

«Еще чуть-чуть, и разревется».

– О`кей. Сама спросила. Видишь ли, моя левая нога не ходит. Счастье, что я могу, опираясь на нее, перенести правую, а потом подтащить левую, и снова. Война – плохое время для инвалидов. Ты, Рита, мне очень симпатична, но не могу...

Она с ужасом уставилась на Максима.

– А... это пройдет?

– Все может быть... Правда, до сих пор ни у кого не проходило.

Рита придвинулась вплотную к Максиму и, посмотрев в его глаза сказала:

– А давайте пойдем пока вместе, вы будете опираться на меня, а мне с вами не страшно. Хорошо?

Он улыбнулся.

– Хорошо. Но на «ты». Ладно?

Рита кивнула.

– Тогда пошли.

Он встал, и, обняв девушку, заковылял.

Максим улыбнулся, вспоминая, как полчаса назад он малодушно думал о смерти.

«Как слаб бывает человек», – ухмылялся он, – «когда он, парализованный лежит под бомбежкой»...

Странно, но, обняв девушку, идти было менее удобно, чем одному. Но... Как же отпустить? – Сколько же тебе лет, Рита, что ты в Технионе учишься? Извини, конечно, за вопрос.

– А что здесь такого? Восемнадцать и два месяца. Уже совершеннолетняя. Могу пить водку и играть в карты. А в Технионе... Только один курс. Армия оплатила. – Она с вызовом посмотрела на Макса. – Да. Я теперь сама за себя отвечаю. Уже самостоятельная и половозрелая!

– Ну-ну... – Ухмыльнулся мужчина. – 18 лет – опасный возраст. Сил много, а мозгов мало...

– Это у меня, что ли? – Рита не решила, стоит ли обижаться.

– Ну не у меня же. – Максим решил играть роль старого мудрого друга. – У меня мозгов много, да вот сил мало. Ну ладно, не хмурься, я просто завидую. Ну и когда же ты призываешься?

– 24 февраля. Вот курс закончу и пойду. Авиация.

– Самолеты? Вертолеты?

– Прицелы. Но куда, еще не знаю. Боюсь ужасно, оружие еще в руках не держала.

– Ничего, – успокоил Максим, – настреляешься. Родину любить – не березки целовать. Или что там у нас, кактусы?

– Придумаешь тоже, кактусы целовать!

– А-А! Это из фольклора Советской армии.