Давид Каспер - Невиртуальная реальность (сборник)

– Мы же отобрали у них машину, поменялись одеждой, откуда у них деньги?! – Студент поразился своему недомыслию.

– Ну вот, как обычно, – расстроилась негритянка. – Сколько раз убеждалась, что нельзя доверяться мужчинам, но тебе поверила. А ты... И еще меня обвиняешь!

Репортер, воспользовавшись моментом, попытался ее обнять, но Жанна оттолкнула его руку и, повернувшись к ооновцу, грозно спросила:

– Ну, и где же он нашел деньги? Были зашиты в мочке уха? Или обнаружил при массаже простаты?

– У Джеймса был пауч под майкой. Такой потайной пояс вокруг живота.

Максим освободил Клеменса и сказал:

– Все ясно, – он прокашлялся – Проблема такова: нам нужно двадцать литров солярки и три часа времени до того, как вас обнаружат. Вам нужно, как минимум, остаться в живых. Задача сложна и время на ее решение ограничено. Для меня – проще всего вас застрелить и остановить первый попавшийся грузовик. Но... Не считаю нужным лишать вас жизни без острой необходимости. Поэтому – думайте. А пока... – Он швырнул в лес подобранный камень. – Хорошо бы пообедать. Возражения есть?

– Белых варим живьем? – обрадовалась негритянка. – Жаль, соли нет...

– Расковыряем патрон, – тут же нашел выход бывший боец Советской Армии. – Порох соленый. Только, чур, потом не пукать. Взрывоопасно! – Он растянулся на земле, блаженно потягиваясь. – Кого первого едим? Жанна говорит – вас живьем варить надо, а опыт у нее есть. Можно доверять...

Интеллигентный комиссар принужденно улыбался солдатским шуткам. Сам-то он был в походе последний раз лет в четырнадцать, будучи бойскаутом. Ему очень хотелось в гостиницу, под душ и в постель. Очевидно, этим дикарям такая жизнь – по нутру. Да и Джеймс не очень озабочен экстраординарной ситуацией.

– Встряхнись, Ник! – Максим бросил в него шишку. – Это же жизнь! Где еще ты такие приключения найдешь? Тут дело даже не в том, как ты в своей Швеции рассказывать будешь об этом дне. Только на пороге смерти можно почувствовать на сто процентов, что ты живешь. Куда там – экстремальному спорту. А ты – с таким пузом – только в телевизоре такое увидишь. Ну, не дуйся, будь мужчиной! Вон, посмотри на девушку. А она ведь рискует куда больше твоего. А журналист-то! Ты посмотри, как он вокруг нее вьется! Эй! Осади назад! Конечности отстрелю!

– Да что вы, – Ник поджал губы и внимательно подбирал слова. – Я вас очень хорошо понимаю. Две тысячи лет ваш народ был на грани уничтожения, бесконечные войны, антисемитизм...

– Да ни хрена ты не понимаешь! – вспылил Максим. – Мой народ вечен! Неужели вы этого не видите? Сколько еще чудес вам нужно? В скольких войнах нужно победить, что бы вы поняли: Бог воюет за нас!

– Конечно, конечно! Успокойтесь, пожалуйста...

– Боишься? – Макс улыбнулся. – АК-47 – серьезный аргумент. Убеди меня, что я не прав, что я не достоин жизни! – Максим швырнул автомат комиссару, но тот не поймал, и оружие с бряцаньем стукнулось о землю. – Девушка далеко, флиртом занята. Все? Мы можем говорить на равных?

– Не совсем, – Ник ухмыльнулся и поднял оружие. – Думаешь, я не знаю, как с этим обращаться?

Он передернул затвор и наставил оружие на израильтянина.

– А мне все равно. Стреляй. – Максим снова закурил сигарету. Раздался щелчок, и Макс в прыжке ударил ооновца в лицо. Ник Клеменс покатился по земле. Из его носа текла кровь.

– Что случилось?! – закричала подбежавшая негритянка. Репортер подошел к ним.

– Да вот, – виновато сказал Макс. – Социологический эксперимент закончился полным провалом. Хотел поговорить с ним на равных и отдал автомат. А он...

– Ты что, идиот?! Он должен был тебя застрелить! – Она наступила на длинную штанину и чуть не упала.

– Он пытался. Но магазин в автомате был пуст, а пока бы он менял на соседний, я бы с ним разобрался. Ну, не разбираюсь я в людях! – каялся Макс. – Думал, нормальный мужик... А он гад! Я же его не расстрелял! Хотел, как с человеком...

– Сейчас мы это исправим, – Жанна сжала зубы. – На ноги, сука!

Ник Клеменс поднялся, сплюнул кровь и тяжело посмотрел на Макса.

– Ненавижу!

Максим подобрал сигарету и жадно затянулся.

– Тоже мне, новость, – Максим улыбался, но губы дрожали. Он поменял магазин до того, как отдал АК-47, но все равно было страшно. – Кончать его будешь?

– Да, – она взмахнула автоматом. – Подойди к дереву и смотри в лес.

Ооновец послушно подошел к сосне и отвернулся. Негритянка передернула затвор и, прицелившись, выстрелила. Ноги шведа подломились, он упал на колени, затем – навзничь, лицом вниз. Джеймс подбежал к нему и перевернул тело. По цветастым трусам расплылось мокрое пятно.

– Ты промахнулась! – Изумился Макс.

– Я же не убийца! – засмеялась девушка.

– Ну-ну, расскажи кому-нибудь другому, что ты белая и пушистая. Ты черная и жесткошерстная!

– Какая?

– Кучерявая, – Максим выбросил окурок и закричал журналисту. – Слышишь, друг!

– Он жив! Но без сознания!

– Знаю! Так вот. С Жанной заигрывай поосторожнее, только сегодня, при мне, она лишила жизни не менее двадцати солдат!

– Больше, – застенчиво улыбнулась девушка.

– Ну, тех – что в тюрьме – я не считал... Ладно. Дальше что делаем? Твоя очередь спасать мир. Расстроил меня этот швед, – он обнял девушку и прижал к себе ее худое тело. – Какая-то здесь неправильная жизнь, зачем он так?

– А чего ты ожидал? Ты что, думал, что он песни с тобой будет петь? После того, как ты его ограбил, раздел, оставил на растерзание похотливым пастухам? Ты, Максимка, идеалист. Думаешь, что все будут действовать согласно твоим представлениям?

– Ну, более или менее. Ведь внутренний мир формирует внешний, тем более здесь...

– Значит, ты плохо представлял, как вы обнимаетесь и он рассказывает тебе о своих внебрачных детях! Что же ты не подумал о ЕГО внутреннем мире? Люди – они разные! И то, что он хотел тебя убить, вовсе не значит, что он негодяй. Поставь себя на его место!

– Возле сосны, ждать пули? Нет уж, спасибо. В бою – куда ни шло. А быть расстеленным – неприятно. Ну, а что с журналистом? Ему ты доверяешь?

Девушка погладила обнявшую ее руку и вдруг резко обернулась.

– Нет! Никому и никогда! Теперь всегда готова к худшему. – Она испытывающе посмотрела на Максима. Мужчина отвел взгляд. Он чувствовал вину: дважды прокололся за последнее время.

– Я понимаю, – он виновато развел руки. – Я ведь начинающий супермен. Ошибаюсь иногда.

– Ладно, бывает. Пойдем, ооновца свяжем. Потом его найдут – через пастухов. Журналиста тоже надо бы здесь оставить. Подумаем об этом позже.

Когда они подошли, комиссар уже очнулся. Он сидел и растерянно искал очки. Максим выставил одну ногу, выпятил грудь и, развернув карту, сделал вид, что читает:

– Милостью Ее Величества, будущей владычицы Персидского султаната, королевы Жанны, – он прокашлялся, – презреннейшему из комиссаров со времен «красного террора» в варварской Московии расстрел заменен на условный! Ник Клеменс понижается в моем мнении на 4 единицы! Организация, которую представляет условно расстрелянный, своего рейтинга, опять-таки, в моем мнении, не теряет, в виду отсутствия места для регрессии. Осужденный остается на месте связанным. Над ним прикрепляется плакат “Не заразен. Проверено”».