Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 2

«Какие там воробьи на жёрдочке?! Воробьи просто отдыхают!»

В общем… В случае возникновения действительно эпидемиологической обстановки на этих широченных шпалах наши солдаты могли выстраиваться в две плотно сидящие шеренги! Слава зампотылу, что хоть спиной друг к дружке! В четвёртых… Другие варианты — более плотного размещения военнослужащих, хоть и были рассмотрены, но не забракованы. А предусмотрительно отложены для применения в самых экстренных случаях. Когда озверевшие боевики примутся подбрасывать нам явно немытые огурцы, тут же предлагая запить их откровенно нестерильным молочком…

Но лето прошло без эксцессов. почти беспроблемно завершилась дождливая осень… А вот зимой все шпалы обледенели и покрылись толстенными наростами… Но военные с маниакальным упорством продолжали посещать это отхожее место. И в снегопад с дождём, крепкий мороз и вражеский ветер с гор… Ведь «приземление» в любом другом месте каралось очень сурово и по законам военного времени. Вот и приходилось солдатам мучаться… И далеко-далеко сверкали беленькие окорока тех нуждальцев… Кому не посчастливилось занять места в передней шеренге…

Командование первой роты знало о страданиях личного состава и как-то даже вознамерилось построить отдельный туалет. Ибо товарищи командиры также были вынуждены мучаться аналогичным способом и потому мечтанья о тёплом сортире были отнюдь небеспочвенны! Но только по окончанию строительства каптёрки… Однако после анализа обстановки и ближайших перспектив эти сладостные мечты были погублены прямо-таки на корню. Ведь пресечь несанкционированное проникновение посторонних лиц на столь важный объект у нас не имелось возможности. Поскольку строить его вблизи роты не позволяла медицина. А выставлять постоянного часового для охраны отдалённого поста — это было бессмысленным. Всё равно разоружат и прогонят… Ведь в батальоне столько желающих посидеть в нормальном и непродуваемом помещении… И через несколько недель очередному достижению первой роты пришёл бы окончательный конец…

Поэтому мы решили не тратить силы и стройматериалы на бесполезное занятие, а довольствоваться скромными результатами архитектурного труда нашего зампотыла-затейника. Пойманные в блиндаже и щели дембеля уже получили своё наказание, после чего походы в эти бомбоубежища прекратились…

Вот и сейчас… Хоть мы и перегораживали большой проход капитальной стеной. Но для путешествий солдат к отдельно расположенному отхожему месту была оставлена калиточка. С другой стороны каптёрки…

Мы ещё минут двадцать понаблюдали за работой строителей. Посмотрели на действия наших же дневальных, отгоняющих от ротной территории транзитных странников. Затем решили укрыться от мороза в более тёплом месте… Ведь сегодня нас ожидали большие дела и грандиознейшие свершения.

Сегодня наша рота заступала в большой наряд по части. Следовательно в солдатской столовой будут трудиться целых шестнадцать наших бойцов, да в караул заступят тринадцать солдат… В штабе начнут дежурить трое срочников, тогда как автопарк станут охранять уже четверо. В потёмках по батальонным тропам по-сменно забродят две пары патрульных… И трое военнослужащих будут дежурить поочерёдно у центрального шлагбаума, горделиво именовавшемся контрольно-пропускным пунктом батальона…

И послезавтра нашу роту ожидало точно такое же повторение… После возвращения в батальон первой роты наступила «очередь повоевать» подразделения Лимонова… И они сегодня ранним утром умчали в предрассветную даль… На север, как и планировал Златозубов… И теперь третья рота вместе с нашей посменно заступали в наряд по части…

После восемнадцати часов в подразделении стало поспокойнее… Несмотря на это, неумолимо тянуло ко сну… После длительных походов по вражьим тылам организм нуждался в восстановлении… И прежде всего именно во сне!

На новом месте я уснул очень быстро… Хоть и было слегка прохладно, но эта мелочь меня не сильно озадачила… Гораздо хуже стало в середине ночи, когда снаружи пошёл проливной дождь… Палатка наша была уже не первой молодости, а потому сильно протекала по швам… Причём более всего именно в моём углу… И хлопчатобумажный отбеливатель пропускал дождевую воду сквозь себя как сито… Так что обнаружил я эту напасть слишком поздно, когда все мои три одеяла уже наполовину промокли…

В полусонном состоянии я недолго сидел на кровати… Её перемещение в другую сторону меня ничуть не спасало… Пришлось накинуть поверх одеял старый матрас, взятый с полупустых нар… Это немного помокло… Но всё равно… Мне пришлось свернуться калачиком и таким вот образом ютиться на верхней половине моей постели… К утру до невозможности стали ныть колени, которые я постоянно подтягивал повыше аж до самого подбородка… Чтобы ноги не оказались во влажной и холодной мерзости…

Даже физическую зарядку я встретил с радостным облегчением… Но ещё до развода на занятия моя кровать вернулась на своё прежнее место… То есть в вагончик…

Родный хоть и не возражал… Но улыбался весьма довольно…

Ведь других палаток у нас не было и в ближайшем будущем их появление даже не предвиделось…

Вот и настал наконец-то долгожданный праздник на дембельской улице. На утреннем построении новый командир батальона поздравил всех старослужащих с началом их увольнения в запас и пожелал им благополучной дороги до родного дома. Затем все полномочия были переданы командирам подразделений, которые и должны были вручить солдатам документы…

Майор Пуданов повернул ротную колонну направо.

— Сейчас я зачитаю фамилии первой пятёрки увольняемых! — бодро провозгласил командир и стал называть счастливчиков.

Пятеро дембелей поочерёдно вышли из строя и встали в одну шеренгу лицом к своим товарищам. Майор Пуданов от себя лично и от лица командования поздравил уволенных, после чего вручил каждому военный билет и прочие документы. Пожав на прощанье руки, он пожелал всем пятерым счастливого пути…

— Вот и всё! — просто сказал Иваныч. — А теперь по домам!

Я с Винокуровым и Варапаевым стояли в строю, наблюдая со своих мест за всем происходящим. Затем командир роты распустил ротную колонну и приказал построиться по группам. После этого началась повседневная военная рутина…

— Ну, и уволенные!.. Даже не подошли попрощаться! — возмущался Варапаев, когда мы уже шли по дорожке обратно в роту. — Умчались как лоси.