Павел Цупко - Над просторами северных морей

Фашистское командование, спохватившись, усилило действия своего флота и авиации против конвоев, следующих с запада в Архангельск и из Архангельска на запад. Вот тогда-то по решению Ставки Верховного Главнокомандования была создана Особая морская авиационная группа (ОМАГ) для охраны конвоев. До конца 1942 года с запада в Архангельск пришло 19 конвоев и 16 проследовало из Архангельска на запад. Наши войска получили 13700 самолетов, 10800 танков, 400000 автомашин, 9600 орудий и другие грузы. Более 2 миллионов тонн горючего.

Буржуазная пропаганда в послевоенные годы потратила немало усилий, чтобы убедить мировую общественность в том, что рост технической оснащенности Красной Армии в период войны был достигнут в значительной мере благодаря поставкам оружия, техники и различных материалов союзными странами.

Конечно, поставки союзников имели немаловажное значение, особенно в обеспечении войск и их тылов автотранспортом, горючим и смазочными материалами. Но если говорить об общем росте вооружения Красной Армии, то помощь союзников сыграла здесь весьма и весьма незначительную роль.

Советская промышленность в военные годы выпустила около 500000 орудий, более 136000 самолетов, 102000 танков и самоходных артиллерийских установок. Так что поставки союзников составили по артиллерии всего 2 процента, по самолетам — 12 процентов и по танкам — 10 процентов от общего количества этих боевых средств, полученных нашими Вооруженными Силами во время войны.

К тому же нельзя не отметить и тот факт, что в самые тяжелые для нашей страны месяцы (октябрь — ноябрь 1941 года) эти поставки были совсем незначительны и даже не соответствовали тем обязательствам, которые взяли на себя союзники. Так, до конца 1941 года США поставили 204 самолета вместо 600 по протоколу, 162 танка вместо 750; Англия — 669 самолетов вместо 800, 487 танков вместо 1000, 301 противотанковое ружье вместо 600 и т. д.

Да и поставляли союзники технику далеко не самых последних моделей, а попросту говоря, устаревшую…

Но вернемся к книге Павла Цупко. Чтобы доставить военную технику и боеприпасы, горючее и различные материалы для военного производства, требовалось приложить немало усилий. Фашистское командование делало все возможное, чтобы караваны судов не достигли цели и были потоплены. Против конвоев действовали значительные силы фашистского флота и военно-морской авиации. Конвои шли под охраной военно-морских сил союзников, а в территориальных водах Советского Союза (восточнее 20-го меридиана) к охране конвоев подключались корабли нашего Северного флота и самолеты ОМАГ. Автор книги — один из летчиков, входивших в состав ОМАГ, и рассказывает о них — своих товарищах по оружию, о том, как летали они над морем, делали все возможное, чтобы караваны судов без потерь доходили до наших портов. Рассказывает живо, увлекательно и правдиво.

Ю. Плотников, кандидат исторических наук

Туман серой ватой облепил самолет со всех сторон, залил влагой передние стекла кабины, спрятал крылья так глубоко, что они виднелись только до моторов, остальная часть пропала в пелене, будто была обрезана. Воздушные винты острыми коками упрямо сверлили эту вату, исступленно молотили тяжелыми лопастями, будто пытались разорвать, рассеять ее, а она становилась все плотнее, все гуще, все теснее обволакивала кабину, моторы, крылья, и казалось, нет такой силы, которая могла бы одолеть, разорвать ее мягкие путы.

Константин Усенко старался не замечать тумана, не глядел на него. Одетый в еще новенький черного цвета кожаный реглан, перехваченный на груди лямками парашюта и привязных ремней, он привычно сидел в пилотском бронированном кресле и, положив правую руку на подлокотник, спокойно удерживал ею рог штурвала, только иногда пошевеливая им, когда планка авиагоризонта на приборе отклонялась от силуэтика самолета.

Константин пилотировал машину почти автоматически. Впрочем, внутренне он был настороже и, изменись положение стрелок на приборах, появись в гуле моторов незнакомые ноты или стрясись что другое, — готов был действовать немедленно. Но пока мысли его витали далеко. Усенко думал о превратностях своей судьбы, которая за короткое время уже сделала несколько довольно крутых поворотов. Он анализировал эти повороты, старался осмыслить их, выявить, если можно, закономерности, чтобы попытаться «хоть одним глазом» заглянуть в то недалекое будущее, к которому он сейчас летел.

В ноябре 1941 года 13-й авиаполк, потерявший в боях почти всех летчиков и самолеты, отправили в тыл на переформирование. В Балашове он пополнился летным составом, выполнил учебную программу пикирующих бомбардировщиков, восстановил боеспособность и (по весне выехал в Восточную Сибирь за самолетами. В середине июня машины были получены, и авиаполк собрался в обратную дорогу. И вдруг новый поворот! Приказали: Пе-2 передать морякам, а самим срочно переучиться на Пе-3 и прибыть в Москву.

Пе-3, то есть «Петляков-3», был уже не пикирующим бомбардировщиком, а… двухместным всепогодным истребителем дальнего действия. Собственно, внешне, да и в управлении Пе-3 ничем не отличался от Пе-2, тоже был двухмоторным, двухкилевым. Точнее, конструкция самолета осталась почти та же, только с бомбардировщика сняли воздушного стрелка-радиста, а вместо него установили пятый бензиновый бак, который позволил увеличить продолжительность полета машины с двух часов до пяти. Конечно, было усилено вооружение: для пилота поставили 20-миллиметровую пушку ШВАК и крупнокалиберный пулемет Березина, у воздушного стрелка-бомбардира ШКАС заменили тоже на «березина», а этот ШКАС установили в самой оконечности хвоста — в коке, — так появился пулемет кинжального действия, тотчас в шутку прозванный «пугачом», так как он предназначался не для прицельной стрельбы по атакующим самолетам противника, а для их отпугивания.

Переучивание на новых машинах много времени не заняло. Пилотов «вывозить» на них не потребовалось, а воздушные стрелки-бомбардиры, на которых здесь дополнительно перекладывались еще и обязанности радистов, в прошлом были летчиками-наблюдателями и имели для этого необходимую подготовку. Поэтому летчики сразу приступили к боевому применению: в течение двух дней слетали на учебные воздушные бои, стрельбы и радиосвязь. На третий все было готово к перелету.

В Казани случилась неприятность: на самолете сержанта Новикова в воздухе отказал мотор. Командир авиаполка майор Богомолов вернул его с маршрута, пересадил на усенковский Пе-3, а командиру звена приказал заняться ремонтом и потом догнать полк самостоятельно. Так Костя остался «загорать».

Как только на западе скрылись последние самолеты, Усенко поспешил к местному начальству. Ремонтные службы ремонтировать «чужой» самолет отказались. Из Москвы на сей счет четких указаний не поступало. Тогда летчик на свой страх и риск обратился к директору местного авиационного завода. Директор понял беду, отдал соответствующее распоряжение, и через час на аварийном самолете дружно работала заводская бригада рабочих.