Энрике Листер - Наша война

В тяжелых боях с 25 декабря по 15 января V и XV корпуса потеряли значительную часть своего личного состава. Много опытных командиров и солдат, участвовавших в сражении на Эбро, пало в эти дни.

Никакой помощи из зоны Центр — Юг не было. Повторилось то же, что и во время сражения на Эбро. Республиканские войска предприняли безрезультатное наступление в Эстремадуре и перешли к обороне в тот момент, когда противник занял Таррагону (15 января). В этот же день он вышел на линию Понс — Сервера — Таррагона. С 15 по 25 января V корпус сражался на фронте от Монтбланча до реки Льобрегат. Вблизи Санта Колома де Керальт итальянцы атаковали третий батальон 9-й бригады. Впереди шло 15 танков. И тут навстречу им из окопа с гранатами выскочил Селестино Гарсиа Морено, крестьянин из Мората де Тахунья, капрал специального взвода 9-й бригады 11-й дивизии. Он бросился на танки и подорвал три из них, заставив остальные двенадцать повернуть назад. Селестино вернулся в свои окопы с четырьмя пленными итальянцами: капитаном Освальдо Арпайя, лейтенантом Марио Риччи, сержантами Марино Роджиони и Нелло Манджиакапра из танковой группы, приданной дивизии «Литторио», действовавшей в этом секторе.

18 января другая итальянская танковая часть ворвалась в Санта Колома де Керальт, где размещался штаб V корпуса. Мы проложили себе дорогу ручными гранатами, уничтожив четыре вражеских танка. В этот день Хосе Мартинес, мой шофер со времен обороны Мадрида, вновь показал, на что он способен: он вел автомобиль среди танков и разрывов гранат с удивительным хладнокровием. Пепе, как ласково его называли все, не раз доказывал свое мастерство шофера и силу характера. Его спокойствие неоднократно выручало нас. Героически сражался в те дни и командир одной из наших бригад Бартоломе Гарихо.

25 января противник вышел на берег Льобрегат. Части армии Эбро, целый месяц подвергавшиеся атакам превосходящих сил противника, не смогли организовать серьезной обороны на реке. Прорвав ее линию, франкисты открыли себе дорогу на Барселону и 26 января заняли город. V корпус тогда сражался у Сабаделя. В тот день я был произведен в полковники. Еще через день полковника Хурадо назначили командующим Каталонской группировкой, а полковника Кордона — начальником его штаба.

Заняв Барселону, противник продолжал продвижение к границе, а мы оказывали ему сопротивление, насколько это позволяли наши измотанные силы. Мы контратаковали, разрушали коммуникации. Это было, пожалуй, все, что мы могли противопоставить противнику, имевшему подавляющее превосходство в живой силе и вооружении.

В ночь с 3 на 4 февраля 1939 года вблизи Хероны собралось Политбюро партии. На нем присутствовали некоторые командиры и комиссары, а также Пальмиро Тольятти — делегат Коминтерна. В повестке дня был только один пункт: мобилизация всех средств для организации последнего сопротивления врагу на каталонской земле. Первым объектом обороны была Херона. По решению Политбюро, оборону города должна взять на себя 11-я дивизия; уполномоченным ЦК в дивизию был назначен товарищ Сантьяго Каррильо. Когда на рассвете мы вернулись с заседания на мой командный пункт в Хероне, противник уже начал наступление на город, обойдя с флангов нашу линию обороны, которая проходила по левому берегу реки Тер. В этот день он занял Херону.

5 февраля я получил приказ, гласивший, что раненые не могут быть эвакуированы, так как французское правительство не принимает их. Я немедленно отправился в штаб армии, расположенный в замке Пералада. Командующий армии разъяснил мне, что это приказ главного штаба группировки, и сказал, что тут находится Негрин — министр обороны, — к которому я могу обратиться. Я выразил Негрину свое несогласие с подобным приказом, добавив, что если раненые не смогут уйти, мы останемся с ними. Негрин ответил, что понимает мою озабоченность в отношении раненых, знает, какую ненависть питают франкисты к V корпусу, а поэтому не возражает против их эвакуации, если у меня имеется для этого возможность. Дело в том, что из 15 тысяч раненых, эвакуированных из барселонских госпиталей, французское правительство приняло только 3000.

V корпусу удалось эвакуировать не только всех своих раненых, но и многих раненых из других частей, в том числе 400 человек из Восточной Армии, находившихся в госпитале Баньоласа, подавляющее большинство их было из XVIII корпуса.

4, 5 и 6 февраля V корпус отразил все атаки противника на берегах Тера перед Хероной. Мы уступали врагу в численности, нам не хватало вооружения, люди страшно устали. И несмотря на это, бойцы V корпуса продолжали героически сражаться. Но конец сопротивлению приближался. Я хочу засвидетельствовать следующее: X. Томас в своей книге о войне в Испании говорит, что в Хероне была расстреляна группа раненых, среди которых находился и епископ Теруэля. Я не знаю, где, кем расстреляны эти пленные, но смело могу утверждать, что ни в Хероне, ни в каком-либо другом месте, занятом частями, которыми я командовал, никто не был расстрелян. Это не входило ни в мои методы, ни в методы моих товарищей по оружию.

Противник глубоко, с флангов, обошел V корпус, который 7 февраля отступал к реке Флувиа. 6 февраля противник занял Риполь, 7-го — Олот, 8-го — Фигерас. 9-го после полудня французскую границу перешли командующий Армии Эбро и его штаб. В ночь с 9 на 10 февраля границу перешел я с последними частями V корпуса.

Войскам V корпуса надлежало прикрывать отход частей Армии Эбро и последними перейти границу, имея два пути для отступления: один по шоссе, ведущему из Фигераса в Портбу; другой — через Сан Сильвестре, Сан Киркхе, Сан дель Тоурри. Первым путем к границе должны были двигаться две дивизии (11-я и 46-я). Я был с ними. На границе мы должны были встретиться с командующим армией и вместе перейти во Францию. Вторым путем уходила 45-я дивизия. Этот путь был более опасным потому, что мы не знали, каково положение на нашем левом фланге. И я решил уходить с 45-й дивизией, Специальным батальоном и штабом.

Когда все до последнего человека пересекли французскую границу, я возглавил колонну, и мы направились к французскому посту, находившемуся приблизительно в полутора километрах. Навстречу нам вышел офицер, и я сказал ему, что хочу видеть старшего по чину. Появился подполковник. Я объяснил, кто мы. Он ответил, что приветствует меня и моих бойцов, чей героизм хорошо известен. Но как солдат солдату он с сожалением передает имеющийся у него приказ разоружить все войска, переходящие границу, и отправить их в ближайший концентрационный лагерь в Аржелес.

Поблагодарив за приветствие, я выразил протест по поводу намерения разоружить нас и отправить в концлагерь. Затем вынул свой пистолет и бросил его на землю, отдав приказ всем последовать моему примеру. Люди проходили передо мной, и каждый, прежде чем бросить свое оружие, смотрел на меня, и в глазах солдат я видел боль и сомнение…