Борис Комар - Поворотный круг

— То наши стреляют — практикуются, а ты испугался.

— Если бы наши, не убегал бы… Как ударили по стаду, с десяток коровок упало. Потом по погонщикам стали строчить из пулеметов или черт их знает из чего. Мы и дали стрекача, кто куда…

Тревожно загудела толпа. Одни верили всаднику, другие не верили, однако все были взволнованы.

А потом вслед за погонщиком примчался на мотоцикле вспотевший, запыленный старшина-связист. Не выключая мотора, он наклонился, опершись одной ногой в землю, лихорадочно забегал глазами по толпе.

— Чего митингуете? Немцы недалеко!

Милиционер растерянно уставился на него, раскрыл от удивления рот, но долго не мог произнести ни слова.

— Да я им уже говорил, товарищ командир, а они не верят, паспорт требуют, — обиженно сказал погонщик.

— Бежим, — шепнул Анатолию Васька.

Анатолий хотел ему что-то ответить, но Васька уже исчез.

За ним, словно в погоню, бросилось еще несколько человек.

— Кто… кто тебе раз… разрешил сеять панику? — рассердившись, набросился на старшину милиционер. — Я буду жаловаться. Я тебя отдам под трибунал!..

— Ты чудак-человек! — сердито ответил старшина. — Почему не веришь? Говорю: прорвались танки! С Хорола… Отпусти людей! Они уже ничем тут не помогут. Надо мосты взрывать!..

Утих в толпе шум — прислушивались к их спору.

— Диверсия! Вражеская диверсия!.. — громко закричал милиционер. — Где ты служишь? Из какой части?

Вдруг кто-то крикнул испуганно:

— Самолет!..

Все посмотрели в небо.

Южнее Солониц вынырнул фашистский самолет и стал снижаться над железной дорогой.

Протяжно загудел паровоз.

И в это время где-то возле железнодорожного переезда один за другим встряхнули воздух и землю три сильных взрыва. Самолет развернулся и взял обратный курс.

Тут же от переезда стали доноситься более слабые, но частые взрывы.

Отчаянно, тревожно гудел паровоз.

— Вот гад! — выругался старшина. — Попал в вагон со снарядами… — Поправил на голове пилотку, выровнял мотоцикл. — Ну что ж, счастливо оставаться, товарищи! Мне надо ехать. Советую вам немедленно отсюда убираться.

— Пока не поздно… — отпуская поводья лошади, добавил погонщик.

На какое-то мгновение толпа замерла, глядя на дорогу, по которой мчались к мосту мотоциклист и всадник, потом сразу зашевелилась и тронулась вслед за ними. Последним шел поникший милиционер.

Прошли мост, выбрались на середину спуска. Остановились, чтоб посмотреть на Хорольскую дорогу, на железнодорожные пути, пересекающие ее недалеко от Засулья.

Возле переезда на железной дороге валил дым. Наверное, горели военные вагоны, в которые угодил вражеский самолет. Взрывов уже не было слышно.

Дорога была непривычно пуста. Только где-то под Войнихой высоко вверх поднималось сизое облако дорожной пыли, розоватой в предвечернем солнце. Анатолию казалось, что облако медленно движется к Лубнам.

Другие тоже заметили это.

— Танки идут, — сказал кто-то из мужчин.

— Чьи танки? — обеспокоенно спросила женщина, стоявшая рядом с Анатолием.

— Да, наверное, немецкие, — ответил тот же голос. — А наших что-то не видно. Не вышли встречать…

— Ой, горюшко! — вскрикнула женщина. — Так они скоро и сюда придут! Бегите, люди добрые!

Сначала женщины и девушки, за ними мужчины и парни двинулись вверх по спуску.

«Неужели немцы? — все еще не верилось Анатолию. — Что же теперь будет?.. И почему, в самом деле, наши танки не идут им навстречу?»

В городе возле дворов толпились люди. Здесь, видно, еще раньше узнали о приближении фашистов.

В центральном парке собралось много народу.

Анатолий тоже пошел туда.

Незнакомый краснощекий юноша с патронташем и винтовкой (по-видимому, из истребительного отряда) призывал горожан не паниковать и не бояться. Он заверял, что вражеский десант скоро будет разбит, фашистам не удастся захватить Лубны.

«Ага, так это немцы, значит, высадили десант, — немного повеселел Анатолий. — Ну, тогда… — Вдруг вспомнил: — Но откуда у них танки взялись? Неужто с самолетов…»

— Здорово! — неожиданно кто-то толкнул его в бок.

— А-а, Борис. Здорово! И ты здесь. С книжками…

— Уроки сегодня отменили. Домой идти не хочется. Такое творится!.. Вы что, убежали из окопов?

— Убежали.

— Мне говорил Васька с базара. Прибежал как сумасшедший… Мать видел?

— Нет, не видел. Где она?

— Тебя искала. Просила, чтоб я тебя домой привел. Боится, чтобы…

— Послушай, Борис, а откуда в десанте танки? Разве можно их с самолетов сбрасывать?

— Кто его знает, — пожал плечами Борис. — Наверное, можно… Пускай идут, все равно их разобьют. Как видно, наши по холмам поставили пушки. И бронепоезд стоит на станции. Как ударят — перья полетят…

— Я тоже так думаю, — согласился Анатолий. — Ну, пошли, а то мама волнуется.

Только вышли из парка, за городом началась стрельба.

— В Засулье, — произнес Борис.

— Нет, кажется, ближе — на мосту или на спуске.

— Ага… Это наши, видно, их там колошматят.

Он не договорил. Неожиданно раздался сильный трескучий взрыв. Испугавшись, ребята бросились назад, в парк, легли под кустом. Было слышно, как где-то недалеко на мостовую посыпались камни или куски кирпича.

Немного успокоившись, ребята поднялись, выглянули из-за куста.

— В музей, сволочь, угодил… Горит… — первым заметил Анатолий.

По улице пробежало несколько вооруженных дружинников и красноармейцев.

— Тушить побежали, — догадался Борис.

Ребята вышли из парка.

Дружинники и красноармейцы, не добежав до пылающего музея, почему-то повернули обратно.

Теперь уже совсем близко, с улицы Шевченко, доносился надрывный рев моторов и треск пулеметов. Беспрерывно били пушки.

— Танки!.. Танки!.. — закричал кто-то в парке.

Ребята проскочили дорогу, шмыгнули в открытые ворота. Дворами пробрались к дому, в котором жил Анатолий. Перепрыгивая через две ступеньки, взлетели на второй этаж.

Матери дома не было.

Анатолий бросил на кровать кошелку, выскочил в коридор, за ним следом Борис. Постучали к соседям — никто не отозвался.

— В погребе попрятались, — сообразил Анатолий. Подались в подвал. Анатолий дернул за дверь. Она была закрыта изнутри.

Подергал сильнее.

Из подземелья, словно с того света, донеслось тихое, боязливое:

— Кто?

— Я.

— Кто ты?

— Анатолий.

— Сейчас, сейчас…

Анатолий узнал голос Песькина.

Тот откинул крючок, приоткрыл дверь. Из погреба понесло кислой капустой, солеными огурцами и гнилой картошкой.

— Мама здесь?

— Нет.

— Где же она?

— В медсанбат позвали.