Канта Ибрагимов - Аврора

Все обозвали Аврору дурой, даже Цанаев на таких условиях хоть куда бы поехал, но он в установке не разбирается.

А Аврора сказала:

— Отца не брошу.

— Тебе ведь вечно деньги нужны, — возмущается директор. — А институту — наука, тоже деньги.

— Все будет, как Бог даст.

— Ну и иди, моли у Бога деньги.

— Я у Бога деньги не молю, — она быстро ушла, вся сгорбленная, тихая и подавленная.

А Цанаев тут же подумал: что за кощунство он несет, тем более, с ней.

— Остопирла, остопирла, [5] Остопирла (арабск.) — Прости, Бог. — прошептал он, чуть погодя добавил: — Пошли ей, Бог, удачу, хорошая она девушка.

Весь день он почему-то думал о ней, а вечером секретарь занесла документы и среди них заявление Таусовой — просит недельный отпуск без содержания.

Цанаев тут же вызвал Аврору к себе:

— Зачем тебе отпуск?

— По семейным делам.

— Занимайся, чем хочешь, — он заявление порвал. — Вон другие в месяц раз только за зарплатой приходят, ничего не делают. Так что зарплату сохраним, но ты забегай, когда время будет — дела, — это на самом деле так — без Авроры работа не идет.

А Аврора стала подавленной, совсем немногословной и незаметной, а тут явилась как-то поутру — и некий огонек в глазах:

— Гал Аладович, можно к вам обратиться не как к директору, а как к советнику Президента и члену комиссии?

— Говори прямо и по существу.

— Вы член комиссии по компенсационным выплатам.

— У-у, — выдал Цанаев, словно зуб заболел.

Это, действительно, очень больной, а для кого-то очень прибыльный, вопрос. Дело в том, что, как жест доброй воли, правительство России «за утраченное во время военных действий жилье» выплачивает компенсацию по триста пятьдесят тысяч рублей семье — то есть, десять тысяч долларов — гроши. Но и это не дают. Только половину — какие-то откаты. При этом надо собрать массу справок для комиссии.

Из-за неких соображений, а также, чтобы хоть как-то уменьшить коррупцию, Президент своим указом ввел в состав комиссии и Цанаева.

Пару раз Цанаев поучаствовал в работе комиссии, понял, что он эту систему не переделает, пачкаться не хотелось, и он попросил исключить его из комиссии, заявление написал. Об этом он сообщил Авроре, а она:

— Но вы до сих пор в списке, как член комиссии.

— Не может быть, — Цанаев тут же позвонил председателю «Временного комитета по компенсационным выплатам».

— Вы, как член комиссии, утверждены Москвой, — отвечает председатель, — и процедура вашего выхода не проста, должна быть резолюция Президента.

— У-у, — еще хуже стало Цанаеву, отключил телефон и Авроре: — Что у тебя?

— Я вам рассказывала, мои братья еще до первой войны законно купили в Грозном пять домов — ныне одни руины. Я отдала все свои сбережения — пятьдесят тысяч, восстановила документы и подала на комиссию, неделю в очереди стояла.

— Ну и что? — перебил Цанаев.

— Сказали, получу половину, но и это, если повезет, через месяц, а может, полгода. Посредники просят сто тысяч сразу — процесс ускорят. У меня больше денег нет. А деньги нужны, отца на операцию надо везти. Каждый день его губит, у него адские боли. Он и дети на уколах. Я вся вновь в долгах. Помогите.

Не в тот же день, а сразу же, Цанаев направился в комитет по компенсациям. Столпотворение — словно базар.

— Брат, брат, тебе помочь? — пристал к Цанаеву один обросший, с отталкивающей внешностью молодой человек. — Все, что хочешь, любой документ, любую улицу, любой адрес — все сделаем, — чересчур навязчив он.

— А если документы утеряны? — поинтересовался Цанаев.

— Нет проблем, только бабки вперед, все будет на мази!

— А если на один дом двое хозяев?

— Проблем нет — только плати… Слушай, брат, даже если улицы такой нет, лишь бы твой паспорт и заявление — я отвечаю.

— А потом мне придется отвечать?

— Чего? — рассмеялся посредник. — Посмотри вокруг. Кто ответит за этот бардак, за эти руины, за наши смерти?.. И разве это компенсация — это обман, в котором я вынужден участвовать. Знаю, харам, [6] Харам (арабск.) — грех. но иных вариантов нет, или с автоматом в лес?

— Нет, только не в лес, — сказал Цанаев.

— Так тебе помочь? Скидку сделаю.

Цанаев собеседника поблагодарил, направился ко входу, а тот вдогонку:

— Тебя туда все равно не пропустят. Только — своих, и только — за бабки.

— Пустят, — уверен Цанаев, предъявил федералу-охраннику удостоверение советника, а тот небрежно:

— Мы подчиняемся Москве, и местные бумаги не в счет.

— Что значит «не в счет»? — вскипел Цанаев. — Ты находишься в Грозном, а не в Москве.

— Ваша, ваша, [7] Ваша (чеченск.) — брат. — подскочила к Цанаеву одна женщина, и на чеченском: — Не связывайся с ними, чего доброго, стрелять начнет. Для них документ один — деньги, и пускают лишь своих.

— Погоди, — нервничает Цанаев, он достал удостоверение Российской академии наук. — А этот документ вас устроит? Выдан в Москве, РАН. Я директор академического учреждения.

— Слушай, — склонился над ним здоровенный контрактник, — здесь любой документ подделывают и продают.

— Это вы все подделываете и продаете, — вскипел Цанаев. — СССР — продали, Россию — продали, Чечню — уничтожили!

— Ваша, ваша, — уже множество рук обхватило Цанаева, потащило в сторону. — Ты с ними не спорь. Посмотри вокруг — сплошь варварство, а ты к порядку призываешь. И кого?.. Ты видел его автомат? Износилось железо — столько стрелять! И в кого?

Когда Цанаев отошел в сторону ему говорили:

— Давай, поможем. Без денег поможем. Что надо, скажи?

Цанаев поблагодарил всех. Покурил, успокоился, позвонил председателю.

— Скажи, член комиссии может к тебе на прием попасть?

— Цанаев, ты? Где ты?.. Сейчас пришлю человека.

Внутри здания атмосфера и обстановка даже хуже, чем снаружи. По коридорам, торопясь туда-сю-да, снуют люди. Всюду горы бумаг, документов, дел и, кажется, эта контора либо собирается переехать, либо все это вывести на свалку и сжечь.

«Да, — подумал Цанаев, — несуществующие адреса, несуществующие и несуществовавшие дома, несуществующие люди, паспорт поддельный — «мертвые души»? Гоголя ныне нет. А в таком обществе Гоголь разве родится?»

Зато кабинет председателя, как положено, флаг и герб России!

— А почему чеченской символики нет? — удивлен Цанаев.

— Мы ведь федерального подчинения. Бюджет России. Помогает нам.

— Да, — грустно выдал Цанаев и, наверное, что-то некорректное ляпнул бы, но в кабинет постоянно заходят разные люди с бумагами — председатель подписывает, торопится. Чтобы это понять, и высшего образования не надо: здесь деньги делаются.

— Может, я в коридоре подожду?

— Не-не, прости… Закройте дверь! — наконец-то гаркнул председатель. — Видите, у меня советник президента, член нашей комиссии!