Канта Ибрагимов - Аврора

— Команда! Команда! Команда!

А Цанаеву из-за шума казалось: «Банда! Банда! Банда!»

И когда джип набрал максимальную, некую крейсерскую, скорость, он не выдержал и спросил:

— Патрон, а у тебя с Авророй связь есть?

— Нет… Как ее в Москве эти подонки задержали, исчезла, — была долгая пауза и уже другим голосом: — Бидаев — сука, нашел кому мстить.

— А кто Бидаева-старшего убил? — явно провокационный вопрос задал Цанаев.

Патрон, вальяжно управлявший машиной, после этого вопроса вдруг вцепился обеими руками за руль, долго молчал, вдруг странно усмехнулся:

— Ты помнишь старый анекдот?.. После того, как Кирова замочили, дабы волнений не было, собрали рабочих на митинг в Ленинграде и старый член ЦК и ЧК тихим, скорбным голосом объявил: «Товарищи, Кирова убили». В огромной толпе это мало кто услышал и из зала закричали: «Кого убили? Кого убили?» Оратор так же повторил. Вновь из зала крики: «Кого убили? Кого убили?» Еще раз ведущий повторил, и когда вновь раздались вопросы, старый партиец заорал: «Кого надо, того и убили!» Хе-хе, — Патрон как-то странно ухмыльнулся и глянул на Цанаева. — Понятно?

Конечно, Цанаев мало что понял. Но ему стало отчего-то страшно и он уже двумя руками ухватился за ручку, словно она должна была его спасти от этой необузданной езды.

До самого аэропорта больше ни о чем не говорили, и когда Цанаев из машины выходил, Патрон напоследок как-то грубо бросил:

— Ты ученый, интеллигент. Занимайся своей наукой, а на рожон не лезь. Бидаев — не Родина, но как государство и власть — с ними шутить нельзя.

Машина было тронулась, да Цанаев дверь не прикрыл, ухватился, пару шагов пробежал и почти крикнул в салон:

— По-твоему, я не должен отстоять свою честь и достоинство?

Патрон лишь плечами повел и кивнул подбородком, мол, дверь прикрой. И видя, что ученый не повинуется, он с едва скрытым пренебрежением выдал:

— Я, уважая тебя как чеченца, жалея тебя, дал тебе наглядный совет. Ну, а ты… «честь и достоинство». Какая честь и достоинство в наше время?!

— Вот именно, — перебил его Цанаев, — тех, кто это имел, истребили.

Лицо Патрона как от боли искривилось:

— Закрой дверь, — жестко процедил он.

Машина рванулась, а Цанаев попытался перекричать рев мотора, на всю привокзальную площадь:

— А честь Авроры? Вроде сестра.

Джип резко затормозил. Темное стекло водителя приспустилось — мрачный, тоскливый силуэт. Патрон только сплюнул в окно. Вновь мотор заревел, вслед помчались машины охраны. А когда пыль слегка улеглась, Цанаев огляделся — вокруг ни души. Он был уверен, что его рейс уже улетел, а тут из здания выскочила какая-то женщина:

— Вы Цанаев? Пожалуйста, побыстрее. Багаж есть? Дайте билет… На час рейс задержали.

Из-за него столько людей страдает. Ему неудобно. Его буквально подталкивают в зал спецконтроля, как прямо перед ним вырос племянник Авроры.

Цанаев, как вкопанный, встал. Он чувствует взгляд юноши, и такой же вопрос тот задает тихо, но обжигающе:

— Скажи правду, мою тетю этот подонок измучил?

— Не знаю, не знаю, — Цанаев дрожит, он хочет уйти от ответа, из-под этого взгляда.

И его торопят, и он хотел было уже скрыться за дверью, как оказалось, что у этого юноши хватка пожестче, чем у Патрона:

— Почему ты не знаешь? — процедил Таусов. — Ведь на тот момент — это твоя жена, — и с явным вызовом: — И моя честь по жизни! И теперь я один за нее в ответе. Говори!

— Не знаю. Честно, точно не знаю.

— Тогда узнай и мне скажи.

— Пропусти пассажира. Проходите быстрее. Быстрее, и так вас одного сто человек ждет.

Когда Цанаев оказался в кресле, он опустил голову, прятал глаза, и не от пассажиров, а от всего света. Ему было плохо, стыдно, больно. Он весь дрожал; липкий, холодный пот по всему телу. И поедающую все нутро мысль — зачем? Зачем он все это сделал? Влюбился. Женился. На старости лет… Ведь он и в молодости был далеко не боец. А теперь? Улететь бы ввысь, с самолетом. Навсегда. А Аврора? А семья?

Одно спасение, как смерть, — это сон. Но и заснуть он не может, сердце болит, душа долит — таблетки не помогают. Какой он боец?!

С тяжелым сердцем прибыл Цанаев в Москву. Он думал на следующий день пойти в больницу, а пришлось прямо с аэропорта. И уже пришлось заботиться не о своем сердце, здоровье, жизни, а о более жизненном — в сквере перед университетом избили сына-студента.

Как заверили врачи, жизнь вне опасности. А вот следователь отметил, что это не какие-то скинхеды, а действовали профессионалы. А сам сын подтвердил — это были чеченцы: назвали его ублюдком, стукачом и сыном стукача.

Цанаев еще держался, а вот жена запаниковала, и было от чего — именно ей уже дважды звонили, предупреждали, чтобы отозвали из суда заявление на Бидаева.

— Нет, — уперся профессор. — Мы живем в Москве. Милиция во всем разберется.

— Какая милиция? О чем ты говоришь? Ты разве не видел, как эти менты вели себя? Рады, что чеченцы чеченца избили, — плачет жена.

А Цанаев о своем:

— Виновные будут найдены и наказаны.

— У Бидаева и этих подонков нет ничего святого. И за ними сила и власть государства. Мы должны заявление отозвать.

— Нет! — заорал Цанаев и даже сам удивился своей твердости и решимости.

Конечно, он понимал, что его практичная и прагматичная жена во многом права: соотношение сил несоизмеримо, и даже Патрон воочию все это показал. Однако в его жизни была, есть и всегда будет Аврора, и у нее есть племянник, который тоже свою, единичную, да силу показал, и его, Цанаева, жестко упрекнул, пристыдил: как это так, над женой надругались? Над беременной женой!

Такое пережить. С таким жить нелегко. А он мужчина, профессор, да в конце концов, просто гражданин. И он должен, он обязан отстоять не только честь Авроры, но и свою честь, честь своей семьи. А тут и на сына покушались. Нет, такое простить невозможно. И он не только заявление из суда не отзовет, он против Бидаева заведет новое дело об изнасиловании Авроры.

Практически — это утопия. Да Цанаев ведь — ученый муж, и он должен действовать, искать пути. И почему-то ему показалось, что в этом деле некую зацепку ему может дать Федоров.

У него была визитка Федорова, два номера на ней, оба отключены. Тогда Цанаев попытался найти Федорова через интернет. Ну, какая может быть информация в интернете на работника спецслужб? И тут Цанаева осенило: надо обратиться к частному детективу.

Детектива он тоже стал искать через интернет. Предложений масса; с двумя он даже встречался. Один бывший милиционер, видимо, за пьянство выгнали из органов. Второй тоже профессора не устроил — слишком молод, болтлив и требует предоплату, к тому же нешуточную. А Цанаев продолжил бы поиск детектива через интернет, как его вызвали к начальнику.