Канта Ибрагимов - Аврора

Значит, виноват он и такие, как он, — вымирающее поколение, которое развалило все? А разве он не работал всю жизнь? Ведь он ученый, известный ученый, а чуть было террористом не стал. Или это только в уме? К чему он под конец жизни пришел? Вот именно, к чему? Он родился, вырос и жил в одной великой стране — СССР, где науку чтили, почитали, восхваляли, а умирает в другой, где даже слово ученый, педагог, тем более, физик, чуть ли не оскорбление или, как сейчас принято говорить, отстой.

От этих мыслей Цанаеву не легко, а доктор говорит:

— Вы сильно нервничаете. Давление скачет. Не переживайте. Все позади.

Вот именно — «все позади»! Он еще не мертвый, но и не живой — обуза для всех. Однако, сердце еще бьется, мысль, вроде бы, четко работает, он еще хочет, и как это ни страшно, хочет жить для того, чтобы отомстить, отстоять свою честь, свое достоинство. Поздно! Поздно он это понял. От этого страдал, нервничал и никакие антидепрессанты не помогали, пока врачи не позволили пользоваться телефоном и тут, после долгого перерыва, получил сообщение: «Время и Бог — всем судья! Берегите себя! Простите меня! Аврора».

Никакие капельницы не дали бы столько сил. Конечно, Цанаев не воскрес, даже встать не может, но у жены спросил:

— Ко мне кто звонил, искал?

— Да, спрашивают, как ты, беспокоятся.

— А из незнакомых?.. Говори.

— Был один чеченец. Все звонил, даже здесь был, но врачи в реанимацию не пустили. Ты-то и говорить не мог.

— Он телефон оставил? — оживился больной.

Цанаев сам набрал номер, и как он предполагал, незнакомец сразу же сказал, что у него вопрос, только не по телефону.

— Я договорюсь с врачами, приходи, — предложил Цанаев, и буквально через полчаса к нему — посетитель.

Профессор думал, что это будет какой-нибудь бородатый представитель из Чечни, а тут молодой, современный человек — москвич, а может, даже европеец, и он, что характерно, новое поколение чеченской молодежи, которое не то что самоуверенны, а уверены в себе, словно победители. Они, в основном, малообразованны, сами это признают, но не считают это изъяном. Потому что для них сила — в силе! И этот молодой жилист, подтянут, вызывающе одет, говорит на современном чеченском, вперемежку с русским, английским, арабским и без церемоний:

— Я по делу Патрона.

— Ты его родственник?

— Я юрист. В данном случае, адвокат.

— Что хочешь узнать? — Цанаев еще тяжело говорит, но у него тоже свой интерес.

— В принципе, нам все известно. Известно, что Патрон остановился в «России». От гостиницы уехал с Бидаевым. Последний звонок к вам.

— А откуда ты все это знаешь?

— Ну, спрос удовлетворяется предложением.

— Купили?

— У нас рыночная экономика, — невозмутим молодой человек, а Цанаев о своем:

— Небось, купили у коллег Бидаева?

Вместо ответа посетитель сам задал вопрос:

— Кто такая Аврора Таусова? Ведь по ее делу Патрон приехал в Москву?

Все, что знал Цанаев, кратко изложил, а тут убийственный вопрос:

— А может, Аврора выманила Патрона в Москву?

— Исключено! — Цанаев побагровел от напряжения.

— А невольно?

— Исключено!

— Вроде она сотрудничает с Бидаевым.

— Неправда! — Цанаев дернулся, пересекло, отключился.

Позже. Как Цанаев сам определил, все он позже узнает: про себя узнает, что он просто по жизни слабак и даже умереть вовремя и как положено не смог. Ведь, может быть, так ему кажется, эта встреча тоже сыграла роковую роль в судьбе Авроры, потому что он не смог, физически не смог переубедить и доказать, что Аврора никак не могла бы сотрудничать с Бидаевым. Зато Бидаев к Авроре прилип, как сейчас принято говорить, «достал», и не то, что он мстит, или по службе, — у него сущность такая. Ведь Бидаев сам говорил, «в мире спрос на терроризм есть!» А если не будет спроса на терроризм? Бидаеву, и таким, как он, на одну зарплату жить, лямку службы тащить, то есть государство и народ охранять? Нет! Потому что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. А спасатели нужны! Им «утопающие» нужны. И чем больше последних, тем больше должно быть первых… В общем, это почти статистика, некий научный подход, который не всегда соответствует логике жизни.

А жизнь такова, что Цанаев по-прежнему не живой — не мертвый, в постели, встать не может, да на поправку идет — уже самостоятельно ест, общается и жене своей говорит:

— Что-то ты очень озабочена, печальна. Дома что случилась?

— Ничего.

— Говори.

— Аврора была.

— Говори, — Цанаев приподнял голову.

— Оказывается, она почти месяц как в России, то в Грозном, то в Москве. Совсем сдала. Вид болезненный. И дела неважные.

— Что? — потерял терпение Цанаев.

— Ее племянника арестовали, — тут жена перешла на шепот. — Аврора говорит, что он должен был через Москву лететь к ней, в Норвегию, а его здесь посадили.

— За что?

— Вроде, здесь, в Москве, он планировал устроить теракт. Сам себя взорвать где-то в людном месте. В квартире, где остановился, нашли оружие, пояс ша-хида, еще много чего запрещенного. В общем, грозит ему теперь пожизненный срок.

— Она телефон оставила?

— Нет. И явилась ночью, без звонка… Словно сама скрывается.

— Деньги просила? — догадался Цанаев. — Дала?

— Все, что было. Даже с карточки сняла, — жена плачет. — Она просила, чтобы я тебе ничего не говорила.

— Говори, все говори, — дрожит Цанаев.

— Все рассказала… А Аврора говорит, что племянника просто подставили.

— У-у, — простонал больной. — Бидаев — сука!

— Она тоже так думает.

Наступила долгая, тревожная пауза. Цанаев обреченно вздохнул:

— Наши гроши ей не помогут.

— Может, что продадим?

— Набери Ломаева, — попросил муж.

Ломаев частенько навещал старшего товарища, всегда пытался Цанаева поддержать, взбодрить, но на сей раз он сам очень удручен, потупил взгляд.

— Что-то случилось? — спрашивает больной и видя немой ответ: — Аврора у тебя была, звонила?

— Была. Два раза.

— Деньги просила? — выпалил Цанаев.

— Нет, деньги не просила.

Этот ответ удовлетворил больного, значит, деньги у всех не просит, а у жены просила, значит Цанае-вых считает близкими.

— А что еще? Говори! — нетерпелив профессор.

— По-моему, все плохо, — печален Ломаев. — Вид у нее болезненный, загнанный, но глаза горят… В первый раз пришла, вела себя, словно шпионка, в темных очках, парик под блондинку. Попросилась переночевать. У нее была сумка, такая, простая, черная, она ее возле себя даже у нас дома держала. Рассказывала про племянника — за терроризм задержали. А она утверждает, что это провокация, подстава. Что хотят не только племянника, но и ее посадить… Кстати, ее, оказывается, тоже недавно задержали, две недели провела в камере. С каким-то условием выпустили.