Сергей Арсеньев - Ленка-пенка

Случилось же то, что на дедушку кто-то донёс. Раскулачили его. Пока он вчера ставил нам печку и закупал дрова, приходили люди из НКВД и продукты его вынесли. Ну, не вынесли, а выкупили. Принудительно. Что в наших условиях почти одно и то же.

Собственно, я и раньше знала, что такое бывает. Ребята, которые на картошку ездили, рассказывали, что вышел указ всем сельским жителям в обязательном порядке сдать государству всю сельскохозяйственную продукцию, оставив себе самый минимум. Так, картошки можно было оставить только двенадцать килограмм на человека. На всю зиму. А кто пытался утаивать продукты, считался саботажником. И, по законам военного времени…

Вот и у дедушки Кондрата тоже изъяли излишки. Нет, не изъяли. Выкупили. Даже 20% сверх цены мирного времени добавили. То есть он что-то и заработал на этом. В деньгах. Но кому сейчас деньги нужны? Что купишь на них? Вот, мы с Сашкой в трамвае едем. Проезд бесплатный. Для всех, не только для детей. Вообще кондуктора нет. Наверное, в войну держать человека на такой бесполезной должности посчитали нецелесообразным. Кому сейчас нужны эти копейки за проезд? Жалкий пятиалтынный. Что купишь на него?

Наверное, так правильнее. Конечно, несправедливо будет, если один человек будет жрать от пуза, а тысячи других в это время помирать с голоду. Да, город распорядится этими запасами более эффективно, чем это сделал бы сам дедушка Кондрат. Но, чёрт возьми, что я сама-то кушать теперь стану, а? Дедушка с бабушкой мне лишь полкило пшена выделить смогли и одну банку тушёнки. У них и так почти ничего не осталось. Ещё они мне четыреста рублей дали, это больше, чем мама и папа зарабатывают в месяц вдвоём, но… Кому сейчас нужны просто деньги? Цветные бумажки.

А Саше наверняка ещё сложнее, чем мне. Вон он, какой грустный сидит рядом. У Кругловых с едой хуже, чем у нас. До ноября, конечно, как-нибудь дотянем, а дальше… Если в ноябре не начнут регулярно распределять крупу, мясо и овощи хотя бы по действующим нормам, то я даже не знаю, что и будет.

Только вот есть одна тонкость. Я же понимаю, что сейчас большую часть продовольствия в Ленинград завозят по Ладоге, водным путём. Да плюс ещё довоенные запасы не все подъели. Да что-то мы тут ещё успели собрать на полях внутри кольца фашистов. Но в ноябре-то Ладожское озеро замерзает! Не будет водного пути. Снабжать город по воздуху? Не смешно.

И тут я вдруг отчётливо поняла, что очень даже легко могу не дожить и до Нового Года. И не только я. И мама, и папа, и Сашка, и Валька и девчонки из моего класса и вообще весь город! Если в ближайшие две недели фашистов не удастся отбросить от Ленинграда, то нам всем просто будет нечего кушать. Совсем-совсем нечего.

Война. Сначала она пришла в мою страну. Потом в мой любимый город. А теперь уже даже и в мою комнату и даже в мою постель.

Страшно…

Чёрт! Опять дождь пошёл. Да открывайся же ты, зараза! И так опоздала уже в школу, а тут ещё приходится с зонтом возиться.

Наконец, с зонтом я справилась. Делать мне это приходится почти что одной рукой. Второй рукой я нежно поддерживаю свёрток. Хлеб. Там у меня хлеб. Я его в чистую тряпочку оборачиваю, чтобы он ни в коем случае не намок под дождём и не испачкался. Да ещё и много сегодня — целых шесть паек! Обычно я за хлебом вдвоём с Вовкой хожу, но сегодня решила оставить того дома. Холодно сегодня. Дождь, ветер. Простудится ещё. Я ведь могу и по Кругловским карточкам получить, мне не трудно.

Быстрым шагом под дождём дошла до дома, поднялась в квартиру и занесла в нашу комнату хлеб. Что-то очередь за ним сегодня была особенно длинной. Я больше часа стояла, даже в школу опоздала из-за этого. Скорее, схватить портфель и бегом в школу! Может, хоть ко второму уроку успею.

Мне за двоих теперь учиться приходится. За себя и за Сашку. Поэтому я всё слушаю очень внимательно, чтобы Сашке вечером могла пересказать. Он вот уже целую неделю в школу не ходит. Я у него вместо школы. И при этом Сашка ещё ухитряется весьма неплохо учиться. Во вторник в школе диктант был. Я пятёрку получила. А вечером диктовала тот же текст Сашке, чтобы утром отнести его учительнице на проверку. Сашка молодец, всего одна ошибка. Ему четвёрку поставили.

Позавчера же была контрольная по математике. У меня четыре. А Сашка пять получил. Я ему принесла задание, завела на 45 минут будильник (как будто урок), и он решал при свете нашей коптилки контрольную, сидя за моим столом. Только ему 45 минут не потребовалось, он за полчаса всё сделал. Всё-таки, Сашка умный.

Нет, он не заболел. Саша еду добывает. Он охотится. В самом буквальном смысле этого слова, охотится. Саша голубей ловит. За эту неделю поймал уже двенадцать голубей и четырёх воробьёв. Если мяса нет в магазинах, приходится добывать его хоть так. Вот и не ходит Саша в школу. Некогда ему. Школа ведь работает только в светлое время суток, освещения-то нет. И охотиться можно лишь при свете, в темноте много не наловишь.

Голубей Саша ловит с помощью наживки из пшена и верёвочной петли, а воробьёв — Вовкиным детским сачком для бабочек, которому он сильно удлинил ручку.

Этим вот, да ещё хлебом и питаются все трое Кругловых. Больше у них ничего не осталось. А, нет, Саша говорит, что ещё сахара немного есть, а больше ничего. Хорошо хоть соль пока без ограничений продают. Конечно, голубь — это не курица. Там и есть-то нечего. Пока он в перьях, так кажется, что толстенький. А как ощиплешь — смотреть не на что. Воробьи же — это вообще недоразумение. Всех четверых пойманных воробьёв съел Вовка. Их сварили в самой малюсенькой кастрюльке, какая только была, и он их съел. Прямо вместе с костями. А потом и бульон воробьиный выпил. Говорит, что вкусно.

А голуби тоже на вкус так ничего, съедобно. Саша и с нами делился. Четырёх голубей нам отдал. Я попробовала. Жалко только, что они такие мелкие. Вот были бы они хотя бы как курицы… а ещё лучше, как индюки… Эх, мечты-мечты.

С едой вовсе плохо стало. Кушать хочу всё время. Не так, чтобы совсем уж сильно, но досыта я уж, наверное, неделю не ела. Сейчас я бы уж и от перловки не отказалась. Скушала бы. Жалко только, что никто не предлагает.

Неожиданно я вспомнила свой последний день рождения. Это была пятница, 9 мая 1941 года. Мне тогда 11 лет исполнилось. Я пришла в гости к дедушке, мне подарили книгу Жюля Верна «Таинственный остров» и мы пили чай с пирогом, который испекла баба Таня, и вообще всё было очень здорово. Столько еды на столе! Ох, как бы я сейчас хотела попасть за тот праздничный стол!

А теперь плохо с едой. Завтра воскресенье. Мама сказала, что раз у неё завтра выходной, то мы с ней поедем собирать капусту. Я не поняла, что за капусту мама имела в виду, и та объяснила мне.

Оказывается, капусту на колхозных полях давно всю собрали. Но! Когда капустный кочан отрезают, оставшаяся в земле часть всё равно продолжает расти. И немного вырастает. Там чуть-чуть совсем, кочерыжка и пара листиков. Вовсе на капусту не похоже. Но это больше, чем совсем ничего. И эти листики и кусочек кочерыжки тоже можно кушать.