Михаил Домогацких - Южнее реки Бенхай

Среди своих многочисленных служащих он давно заметил рвущегося играть первую скрипку в большом оркестре подполковника Лэнсдейла, в голове которого постоянно рождались, обрастали плотью какие-то планы. Одни были сумасбродными, другие несли в себе рациональные зерна, способные дать хорошие всходы. Так из головы Лэнсдейла Аллен Даллес выудил однажды очень разумную мысль. Он доложил президенту Трумэну, что американская разведка разработала оригинальный план подавления опасного движения на Филиппинах, автором которого был подполковник Лэнсдейл. Президент, внимательно выслушав своего друга, сказал:

— Думаю, Аллен, полковник Лэнсдейл достойно справится с порученным делом, а?

— Я не сомневаюсь, господин президент, — согласился Даллес, хорошо понимая, что в памяти президента навсегда останется, что именно он, Даллес, предложил ему столь разумное решение.

Уже через пару дней Лэнсдейл явился на работу в погонах полковника, и его сослуживцы, не знавшие подоплеки события, терялись в догадках, за что такое повышение человеку, сидевшему с ними рядом.

Разработав детальный план подавления движения «Хукбалахап», получив в свое распоряжение десятка полтора офицеров разведки, Лэнсдейл вылетел в Манилу. В своем дневнике Аллен Даллес, рассчитывая, что история сохранит на века его деяния, записал: «Полковнику Лэнсдейлу поручил осуществить секретную операцию по подавлению партизанского движения на Филиппинах. У меня на примете есть еще группа способных офицеров для Вьетнама, Кореи, Индонезии, Бирмы. Настанет день, и они начнут действовать».

Лэнсдейл обладал завидным качеством, которое так высоко ценилось среди работников его профиля, — хваткой. Как было обговорено с Алленом Даллесом, усилия должны быть направлены не на подавление всего движения — эту задачу даже Даллес считал слишком громоздкой, требующей очень долгого времени и больших средств, — а на то, чтобы обезглавить его, заставить потерять ориентировку. Путь к этому он видел в том, чтобы прервать все пути связи партизан с внешним миром, лишить их базы роста, создать между ними и населением непреодолимую зону, своеобразный санитарный кордон.

Лэнсдейл хорошо продумал, с чего надо начинать дело. Прибыв в Манилу, он сразу направил усилия всей группы на вербовку надежной агентуры, которую можно было бы засылать в ряды партизан. Время от времени, устраивая прочесывание местности, Лэнсдейл включал в состав отряда несколько человек, которые с оружием, документами, секретными сведениями о планах карательных операций перебегали к партизанам. Тщательная проверка, которую устраивали партизаны, подтверждала правильность доставленной информации. Лэнсдейл помогал партизанам убеждаться в этом, устраивая шумные демонстрации походов как раз в те районы, которые были указаны перебежчиками. Так начиналась принесшая Лэнсдейлу славу операция по обезглавливанию национально-освободительного движения на Филиппинах.

Широко пользовался Лэнсдейл игрой на низменных чувствах людей, обещая за выдачу партизанских командиров большие деньги и даже земельные участки на острове Минданао, применял и вооруженные методы борьбы, поощряя создание мобильных автономных отрядов, оснащенных самым современным оружием, для нанесения с малыми для себя потерями ударов по партизанам. Он же ввел в обиход «нестандартные», заимствованные им у немецкого командования методы борьбы с партизанами Белоруссии и Украины: полицейских собак, засады, ловушки, систему заложников. Три года Лэнсдейл провел на Филиппинах и нанес тяжелые удары по руководству освободительным движением, от которых оно так и не смогло оправиться. Лэнсдейл считал, что для него практически нет непосильных задач. Он уверовал в свою судьбу, считая себя самым опытным организатором антиповстанческой борьбы в Азии. Рисуя свое будущее, он любил иногда подходить к большому зеркалу и всматриваться в свое отражение. Оно отвечало тому портрету, который он хотел бы видеть на цветных обложках журналов. Светлые короткие волосы удачно прятали редкие нити седины. Стрижка под ежик, модная среди военных, делала его голову массивнее, фигуру мощнее. Посаженные близко друг к другу глаза придавали лицу несколько обманчивое выражение то ли простодушия, то ли затаенного недовольства. Ему самому не хотелось бы иметь противника с такими данными.

Лэнсдейл, как считали его сослуживцы, не остановится ни перед чем — уничтожить недруга, предать друга, присвоить чужую мысль, вовремя появиться перед начальством, гладко и убедительно изложить созревшую идею, — чтобы подняться еще на одну ступеньку служебной лестницы. Нельзя сказать, что департамент, возглавляемый Алленом Даллесом, составляли тихони и сверхвоспитанные люди. В нем были и такие, которые спокойно могли перегрызть глотку любому, чтобы не упустить своего шанса. И если даже они разводили руками перед способностями Лэнсдейла, значит, он стоил немало.

Полковник приехал в Манилу в костюме, сшитом у лучшего портного. Легкая, но достаточно плотная ткань элегантно облегала его крупную фигуру, и только заметно выделяющаяся кобура под мышкой несколько нарушала гармонию: казалось, что портной перекосил левую сторону пиджака.

Оказавшись уже который раз в Маниле, Лэнсдейл восстановил прежние связи и завел новые. Он работал как одержимый. Ночи напролет проходили в дружеских попойках, кажется не очень действовавших на крепкого Лэнсдейла, но зато помогавших узнавать много интересного. На одном из званых раундов полковника познакомили с человеком, которого рекомендовали как будущего лидера страны. Когда назвали имя, Лэнсдейл вспомнил сведения из небольшого досье на него. Как свидетельствовали бумаги, его новый знакомый уже давно оказывал услуги разведке Соединенных Штатов, но числился в разряде мелких агентов. Однако, узнав поближе этого человека, так и рвущегося к выполнению любых поручений, Лэнсдейл понял, какого надежного и перспективного агента он получил.

Поэтому с именем нового друга была связана вторая часть его плана: посадить во главе правительства своего человека. Есть сложившееся мнение, что для политического деятеля крайне неудобно, если его будут считать марионеткой разведывательного управления. «В этом, конечно, есть неудобство, — думал будущий лидер, — но зато какие выгоды сулит ему дружба с мощной организацией». Сначала Лэнсдейл, пустив в оборот связи и деньги, сделал его депутатом парламента. Это уже был солидный трамплин, с которого можно далеко видеть и рассчитывать полет. У депутата появились более широкие возможности получать и передавать информацию об интересующих Лэнсдейла людях. ЦРУ не оставалось в долгу. По его команде американские газеты стали все чаще писать о мудрости и конструктивных предложениях выдающейся личности в истории Филиппин. Его портреты все чаще мелькали в документальной кинохронике и на экранах телевизоров. И филиппинцев, и американцев приучали к новой звезде на политическом горизонте. Филиппинцев — чтобы они уверовали в его значение, американцев — чтобы они отчетливее понимали, что Америка дружит только с выдающимися личностями.