Михаил Домогацких - Южнее реки Бенхай

— Откуда, товарищ генерал? Это когда было-то…

— Вот видишь, товарищ Тхо, для него это уже далекая история. А ведь было-то всего чуть больше пятнадцати лет назад, сразу после нашей революции.

— Товарищ генерал, — сказал Фам Лань, — я только в сорок девятом поступил в военную школу. Под Дьен-бьенфу был лейтенантом. Я тогда Филиппины и на кар-те-то не сразу бы нашел.

— Но что же все-таки думает предпринять здесь наш противник?

Фам Лань подошел к карте.

— Я, конечно, не стратег, — сказал он, — но наши разведданные позволяют предположить, что район, где мы находимся, американцы постараются взять в клещи.

— Резонное и грамотное мышление за противника, — похвалил генерал Фам Ланя. — За себя мы это сделаем на военном совете, наметим свою тактику. У нас тоже найдутся люди, знающие, когда сажать рис, а когда убирать батат. Посмотрим, кто кого. Ведь отступать нам нельзя?

— Никак нельзя, товарищ командующий, — горячо отозвался Фам Лань. — Мы отвоевали такие важные позиции не для того, чтобы отдавать их.

— Верно, — поддержал его генерал, — отдавать нельзя. Но ты постарайся поточнее, поподробнее узнать, что замышляют американцы. Ведь это их первая собственная, без маскировки военная акция. Вряд ли они захотят остаться ни с чем. Хотя мы и предполагаем, как они будут себя вести, но это все-таки предположения, противник может поступить как раз по-другому. Чтобы не ошибиться, не попасть в его сети нам нужны абсолютно надежные данные. Понимаешь, Лань?

— Понимаю, товарищ командующий.

— По-моему, — сказал генерал после долгого молчания, — тут есть одна важная сторона дела. Американцы верят, что они выиграют сражение, и тогда у них будет больше оснований требовать от сайгонской армии активности. Видите, мол, какого успеха мы добились уже в первой самостоятельной операции. А ваши полки и батальоны из каждого боя возвращаются как потрепанные курицы. Но если мы сумеем дать американцам по зубам, то между союзниками начнется еще больший разлад. Потому-то нам надо хорошо знать замысел противника.

— Я постараюсь. Хотя уже сейчас известно, что в Лайкхе сформирована танковая колонна из сорока «шерманов».

— Сорок «шерманов» — это сила. А у нас пока ни одного. Правда, есть надежда, что в будущем нам удастся переправить на Юг десятка два «Т-34».

— Вот тогда мы покажем! — воскликнул Фам Лань. — Можно прямо на Сайгон двигаться.

— С Сайгоном придется подождать, — охладил раз-

ведчика генерал. — Нам бы вот здесь пощипать врага, устоять, не сдать позиций. В случае своей неудачи американцы начнут затыкать дыры сайгонскими частями, да еще постараются на них же свалить вину за неудачу. Как ты думаешь, майор?

— Признаться, так далеко еще не заглядывал. Пока занят сбором сведений, а анализ придется делать несколько позже. И, думаю, анализировать будет не один какой-то отдел, а весь штаб.

— Я не зову тебя сразу делать предсказания, но прошу продолжать глубокое изучение взаимоотношений союзников, не выпускать из виду никаких мелочей в этом деле.

— Перебежчики и наши товарищи, работающие на той стороне, сообщают, что в сайгонских войсках начался ропот. Солдаты прямо говорят: если эта война американская, то пусть они и воюют сами. Нечего нас подставлять под пули, поручать самое опасное или грязное дело. Особенно сильны антиамериканские настроения в двадцать пятой дивизии.

— Она дислоцирована в дельте? — спросил генерал.

— Да, командует ею генерал Фам Чонг Тань, — добавил председатель Фронта освобождения. — Я его знал еще в юности. С большими амбициями человек. Думаю, что американцы с ним будут иметь немало хлопот.

— На совещаниях в Сайгоне его часто отчитывают. И американские советники, и высшие руководители, особенно сайгонский премьер Нгуен Као Ки. Недовольны, что он не может заставить солдат воевать так, как требует обстановка, — добавил Фам Лань.

— Откуда известны тебе такие подробности? Сам генерал докладывает? — спросил с иронией в голосе командующий.

— Можно сказать, сам и докладывает, — без тени смущения ответил Лань. — Когда он возвращается из Сайгона, то обязательно напивается и рассказывает тем, с кем пьет, все, что с ним было. А рядом есть наш человек. Вот и вся тайна, товарищ генерал.

Генерал вернулся на свое место за столом, закурил тоненькую сигарету. Сделал несколько глубоких затяжек. Серьезная озабоченность отразилась у него на лице. Оно как-то посуровело, стало жестче.

— Понимаете, в каком сложном положении находится народ здесь? Особенно солдаты. Они не слепые, чтобы не видеть, что делают американцы на их земле.

Ведь у многих солдат родственники — за колючей проволокой в стратегических деревнях. Да и сами они вырвались оттуда только потому, что оказались в армии.

— Но другое положение в офицерском корпусе, особенно в генералитете, — сказал председатель, — там служат и за большие деньги и за свои интересы.

Генерал помолчал немного, загасил сигарету в пепельнице из скорлупы кокосового ореха.

— В народе говорят, — медленно начал генерал, — когда одна лошадь заболеет, то весь табун не будет есть траву. Это лошади. А возьмите лошадей-людей в нынешнем Южном Вьетнаме: чем больше американские хозяева их кормят, кормят долларами, а не травой, тем они сильнее дерутся друг с другом. Посмотрите: за американский лакомый кусок идет самая беспощадная драка. Переворот за переворотом. И за каждым из них — дележ долларового корма. Когда мы начнем наносить более сильные удары, одержим более заметные победы, они галопом бросятся бежать. И не только они сами будут драться и кусать друг друга. За ними последуют и их хозяева, начнут паниковать, будут фыркать и ломать конюшню — они ведь тоже лошади, только породистые — и бросятся убежать, но не к финишу, а подальше от возмездия. Вот почему нам необходимо постоянно вести психологическую войну с противником и стараться не проигрывать ни одного боя.

— На психологическую войну нажимают сейчас и американцы, товарищ генерал, — сказал Лань. — Пока я не готов докладывать по этому вопросу обстоятельно, наш отдел изучает положение, и в ближайшие месяцы мы будем располагать более полной картиной. Но по предварительным данным, я о них докладывал заместителю главкома, в Южный Вьетнам прибыла большая группа офицеров специально для ведения психологической войны. Среди них есть люди, которые могут представить для нас особый интерес. Например, полковник Юджин Смит.

— Что это за фигура, если сама товарищ замглавкома заинтересовалась им?

— Полностью он нам не ясен. Работает с генералом Фрэнсисом Райтсайдом. Ищет встреч и знакомств среди вьетнамцев. Недалеко от базы есть пагода мудрого Дье-ма. На самом-то деле она называется пагодой Пурпурных облаков, но настоятель пагоды прославился своими знаниями, умом, добротой, и люди давно уже называют ее пагодой мудрого Дьема. Вот с ним-то полковник Смит и старается наладить тесное общение, ведет беседы о буддизме. Думаю, что следует попробовать сблизиться с этим полковником.