Филипп Голиков - Красные орлы (Из дневников 1918–1920 г.г.)

В околотке организовалась партячейка из четырех человек. Надеюсь, что теперь доктор не посмеет безобразничать.

За эти дни очень устал. Политработу в полку организуют фактически три человека. Достается крепко. Однако мы не имеем права жаловаться. Надо все сделать, чтобы окончательно разгромить злобного врага, преждевременно празднующего свою победу. Не нам, коммунистам, плакаться. Наша работа дает свои плоды. Партячейки уже показывают себя…

В полк поступили строгие приказы по 3-й армии и нашей Особой бригаде насчет крестьянских возчиков и пользования лошадьми местных жителей. Можно требовать подводы, только если имеешь на то разрешение. Прибыл в конечный пункт (проехал не больше тридцати верст) — плати причитающуюся крестьянину плату. Безденежно брать подводы запрещено.

Приказом наказали тех, кто своевольничает, незаконно забирает или обменивает у крестьян лошадей. Комбриг товарищ Васильев и военком товарищ Рудженец сместили одного командира эскадрона, перевели его в красноармейцы за то, что он забрал у крестьянина хорошую лошадь, а отдал плохую.

Мне понравились эти приказы и такие решительные меры. Все правильно. Мы бьемся за справедливость, за лучшее будущее трудящихся людей. Как же можно обижать крестьян? Тем более, что они нам помогают подводами и лошадьми. Каково бы нам пришлось без них? Ведь полку недостает двух сотен обозных лошадей и полутора сотен повозок.

Идет переформировка. Меняется состав и нашей команды. Одних зачисляем, других списываем по болезни.

Бойцы еще не оправились после тяжелых потерь, понесенных в боях под Ежами, Пермятской и Залазнинским заводом. Часто можно слышать разговоры об убитых и раненых. Уже известны цифры. Всего в полку убито 128 человек, ранено 176, около 300 пропало без вести.

В нашей пулеметной команде убиты товарищи Зубилин и Туманов. Ранены четверо. Пропало без вести 26 человек, в том числе Павел Лукьянов и взводный Алексей Суслов.

Недешево заплатили мы за последние бои, а результаты жалкие.

Очень хорошо прошло собрание, посвященное международному рабочему празднику — 1-е мая. Присутствовали все без исключения — старослужащие и новички. Был начальник команды товарищ Ринк. Я делал доклад.

После собрания проводились занятия, как и в обычный день.

Вечером отправился в сельскую сборню побеседовать с крестьянами о всемирном празднике трудящихся. Пришло человек сорок, в большинстве люди нестарые. Я рассказал о празднике, о боях Красной Армии. Слушали внимательно, кое о чем спрашивали. Отношение жителей к нам неплохое, сочувственное.

Здесь же в Ляминском стоит и штаб 21-го Мусульманского стрелкового полка. А части его на позиции, верстах в пятнадцати отсюда.

В последнее время больших боев нет — весенняя распутица. Ни проехать, ни пройти.

От штабников слыхал, что Залазнинский завод у белых, но дальше Зотовского они продвинуться не смогли: не пустил 23-й полк.

Самая для меня радостная новость: где-то неподалеку занимают позиции «красные орлы». Узнать бы поточнее…

Неужели я ошибаюсь? Или я еще молод и сужу опрометчиво?

Разве правильно, партийно доверяться во всем специалистам, считать их хорошими работниками даже тогда, когда они унижают и оскорбляют красноармейцев?!

А ведь именно так рассуждает агитатор Калачев, прибывший в полк из политотдела армии. Я ему рассказал про позорную историю в околотке, а он отнесся к ней совершенно равнодушно. Надо было, видите ли, предупредить доктора Кемпистого, посоветовать ему не обижать бойцов, быть вежливым, и только после этого, если он не исправится, «наступить на ногу».

Кемпистый не то, чтобы исправляться, а, наоборот, все более распускается. Ведет себя в околотке, словно помещик среди дворни, приказывает величать свою особу не иначе, как «господин». Когда об этом доложили комиссару, он набросился на фельдшеров: «Сами виноваты, зачем так называете его».

В представлении комиссара все это мелочи. А я не согласен. Из-за таких вот «мелочей» в том же околотке дело чуть не дошло до убийства. Каптер поставил на граммофон пластинку «Боже, царя храни», а один из фельдшеров схватился за наган.

Наш комиссар от всего отмахивается: «Подумаешь, пустяки, страсти разыгрались».

Я не умею и не хочу так спокойно относиться к безобразиям и несправедливости. Не знаю, как смогу работать с таким равнодушным комиссаром. Возмущался до глубины души, когда он кричал на фельдшеров.

Еще 29 апреля наш полк из села Люм перебрался верст на пятнадцать ближе к фронту. Отсюда хорошо слышна артиллерийская стрельба. Полк по-прежнему в резерве. Я живу вместе со своей пулеметной командой. Она разместилась в двух соседних деревнях.

В том взводе, что стоит в деревне Горбуны, произошел нынче гадкий случай. Двое бойцов куда-то съездили, напились пьяными. Вернувшись, затеяли драку. Товарищ Ринк решил их арестовать. Узнав об этом, бойцы опомнились, просили пожалеть, плакали пьяными слезами. Противно было смотреть.

Может, такие случаи тоже надо считать мелочами и пустяками?

Теперь одна из моих обязанностей — создание красноармейских бытовых коммун. Мне не все понятно в этом деле. Но политотдел нажимает, требует. Некоторым товарищам такая идея нравится, другие противятся ей… У меня нет уверенности. Посоветоваться не с кем. От военкома толкового ответа не дождешься. Придется самому все решать. Видно, много будет трудностей.

Мне пришла на ум увлекательная мысль: написать несколько статей о боевой жизни полка «Красных орлов». Недавно политотдел 3-й армии стал выпускать интересный, на мой взгляд, журнал «Путь красноармейца».

Приятно вспомнить обо всем, что связано с «красными орлами». Может быть, такие воспоминания пойдут на пользу молодым, еще неопытным и нестойким бойцам.

Начало первой статьи уже написал.

Никакого пополнения мы не получили до сих пор.

В полк прибыл новый военком Сергей Кесарев. Первое впечатление от него хорошее.

Вместе с представителем политотдела армии товарищем Калачевым я побывал вчера в ротах. По дороге откровенно разговорились. От первого знакомства с ним 4 мая у меня оставался неприятный осадок. Но теперь товарищ Калачев показался хорошим, спокойным человеком, с большим опытом. Говорит веско, обдуманно. Он старше меня лет на десять. Носит усы и небольшую бородку.

Мне понравилось, как он выступал перед красноармейцами. Видно, и им пришлось по душе его выступление. Я теперь уже умею различить, когда красноармейцы с желанием слушают оратора, а когда из вежливости или по обязанности.