Иван Дедюля - Партизанский фронт

— Во-вторых, — сказал Лущик, — мы уточним, у кого из деревенских припрятаны запасы динамита, шнура и капсюлей, которые оставались еще со времен работ на лесозаготовках. Завтра к вечеру привезем все, что найдем.

— А пока нет возможности взрывать поезда, нужно хотя бы задерживать их в пути, — продолжал Григорий.

— Интересно, как это можно? — поинтересовался я.

— Очень просто, — отвечал он. — Как только приближается поезд, я выбегаю на линию и размахиваю зажженной головешкой. Состав медленно останавливается, и меня спрашивают, что случилось. Я говорю — только что спугнул людей, возившихся у железнодорожного полотна, поэтому не исключено, что заложена мина. Тут и начинается переполох… Одни палят в кусты из автоматов, другие, понукаемые офицерами, с фонарями осторожно ищут несуществующую мину. Немцы бегают, нервничают, ругаются, паникуют, а поезд стоит 25—30 минут, иногда и больше, за ним нагромождаются другие составы, паровозы гудят… А я сижу у костра, покуриваю да усмехаюсь себе в усы. Останавливаются и встречные поезда. Начать движение никто не решается, ибо ни у кого нет миноискателей. Шум, свистки, крики, стрельба продолжаются до тех пор, пока со станции не примчится автодрезина с саперами и те не проверят путь. В общем получается настоящий цирк. Ведь никому из фрицев неохота подорваться…

— Хорошо придумано. Вот бы заставить оккупантов ползать на каждом километре, — вставил Павел Кирильчик.

— Нет, на каждом километре не получится. Немцы не дураки. Они быстро поймут нас.

Проведение «саботажа» решили поручить самому инициатору — Григорию. Конечно, мы понимали, что это лишь временная мера, злоупотреблять которой нельзя, ибо в случае подозрения гитлеровцы сразу рассчитаются с ее организатором.

Лущику было поручено утром же выехать на Борисовский полигон, собрать невзорвавшиеся снаряды крупных калибров и доставить их в условленное место.

Под конец совещания Павлу Кирильчику пришла мысль попытаться забивать в стыки рельсов небольшие стальные стержни-болванки. Организацию этого дела он и взял на себя.

Распрощавшись с дружинниками, я поспешил на встречу с Катей Мальцевой. Было без четверти двенадцать. Сильно морозило. Взошла луна. Луг, покрытый чистым слежавшимся снегом, переливался в голубоватом свете, точно огромный серебристый ковер.

Я и не заметил, как оказался у места, где меня уже ожидали.

— Ваше приказание выполнил, Катю доставил, — доложил Петя.

— Как в деревне?

— Два дня назад немцы увели пять коров и настреляли сотню кур. Листовки расклеил. Хотел было пристукнуть старосту, но оставалось мало времени, и я лишь пригвоздил на его воротах листовку. Пусть просвещается, — улыбнулся Петя, надеясь на похвалу.

— Листовки — хорошо. А насчет старосты — запомни, ты не судья. В следующий раз выполняй только то, что приказывают. Понял?

— Понять понял, но староста — шкура, предатель! Сам видел, как он помогал полицаям наших красноармейцев отвозить в Смолевичи. Таких гадов нужно немедля истреблять…

— Об этом позже, а теперь прогуляйся, пока я поговорю с сестрой.

— Мальцева, — несмело протянула руку молодая женщина среднего роста. Из-под платка в свете луны блестели кольца вьющихся черных волос, а через плечо до пояса спускалась аккуратно заплетенная коса. Строгий взгляд больших глаз и бледное строгое лицо.

На предложение установить связь с братом, работающим на водокачке в Смолевичах, Катя, как бы извиняясь, тихо ответила:

— Договориться с ним будет нелегко, но я сделаю все, чтобы выполнить приказ.

Проинструктировав ее, как лучше установить связь с братом, я назвал время и место следующей встречи. А на прощанье сказал, что с сегодняшнего дня Катя — партизанка нашего отряда, и выразил уверенность, что она оправдает высокое звание народного мстителя.

За неделю взрывчатки добыли гораздо больше, чем можно было ожидать. Николай Лущик по пути к Борисовскому полигону совершенно случайно встретил несколько крестьянских подвод, везущих снаряды от эшелона, прибывшего с боеприпасами на станцию. Для перевозки оккупационные немецкие власти мобилизовали из ближайших деревень все подводы. Снаряды возили на склады, расположенные в сосновом лесу около большака Борисов — Логойск.

Узнав это, Николай, невзирая на опасность, поспешил на станцию и в общем потоке нагрузил на телегу десяток тяжелых артиллерийских снарядов. Выехав за город, Лущик остановился и пропустил следовавшие за ним подводы. Когда те скрылись за поворотом, он прикрыл снаряды сеном и свернул на проселочную дорогу. Объезжая гарнизоны врага, Лущик благополучно прибыл на Кормшу. Наутро с красными от бессонницы глазами «он мобилизовал» из Росошно для перевозки снарядов еще четыре подводы. Они тоже благополучно доставили нам драгоценный груз. Лущик с Павлом Кирильчиком еще по три раза съездили за снарядами.

Итак, у нас образовался немалый запас снарядов. Подрывники чуть не плясали от радости. Частью взрывчатки решили поделиться с северным соседом — отрядом «Дяди Коли». Соседи не остались в долгу и прислали взамен из своих запасов несколько десятков двухсотграммовых шашек прессованного тола для детонации и пятьдесят взрывателей.

Большую помощь оказали нам и жители деревни Бабий Лес. По нашему заданию они разыскали в лесу и передали в отряд около пяти пудов динамита и несколько сот капсюлей, применявшихся до войны для подрыва больших сосновых пней. Колхозник Силич вместе с динамитом передал Чуянову припрятанные им две винтовки с патронами.

За это же время на автостраде партизанские группы сумели добыть значительное количество патронов и около сотни гранат. Группы и отделения подрывников спешно готовились к диверсиям.

Едва мы стали обладателями взрывчатки, как радио передало долгожданную весть о победоносном наступлении советских войск на Волге и окружении там более чем 300-тысячной фашистской армии.

В честь этого мы решили нанести по гитлеровцам два мощных удара одновременно — на железной и шоссейной дорогах Минск — Москва. С чьей-то легкой руки операцию окрестили «Дуплетом». Целые сутки тщательно подготавливали план операции.

Основной удар было намечено нанести на шоссе. Цель — уничтожение крупной автоколонны. Согласно нашим наблюдениям, каждую ночь по автомагистрали проходили две-три колонны по 15—20 тяжелых грузовиков. Часто такие колонны возглавляли и замыкали легкие танки. Минирование и засаду намечалось осуществить на одной из излучин дороги, имевших довольно высокую насыпь. Замысел состоял в том, чтобы примерно в полночь, когда движение прекращается, быстро уложить в ровики на автостраде через равные промежутки двенадцать снарядов крупного калибра с прикрепленными натяжными взрывателями. Расчет делался на то, чтобы сразу подорвать все снаряды, как только колонна втянется в их зону. Для стрельбы по танкам был подготовлен расчет противотанкового ружья. Главные силы первой роты должны были рассредоточенно укрыться по обе стороны шоссе. Они были разбиты на огневые, нападающие и прикрывающие группы. Несколько групп получили задачу — быстрый сбор трофеев. Небольшая группа должна была после поджечь машины противника.