Иван Дедюля - Партизанский фронт

Когда Юлик выменял около 50 пар обуви, он хорошо прикрыл ее, завалил сеном, кивнул калеке и позвал деда. Люди быстро отхлынули от телеги. Оглянувшись кругом, Юлик громко позвал стоявших в стороне чумазых оборванных ребят. Голодные взгляды закоченевших ребят он заметил давно.

— Хлопцы, а ну быстро подходите и готовьте шапки. Только по очереди! Получайте и помните добрых людей, — приговаривал он, вытряхивая немалые остатки муки из мешков.

Худые и голодные ребятишки мгновенно облепили телегу. Глаза их радостно сверкали при виде белой муки, наполнившей их замусоленные шапки.

Через пять минут все было кончено. К запряженной дедом телеге подошел взволнованный техник. Все виденное им начисто отмело предположение, что Юлик спекулянт или полицай. «Тогда кто же?» — напряженно думал он. В нем все сильнее зрела догадка, что именно здесь он может найти верный путь к партизанам.

— У меня к вам есть серьезный разговор, — решительно сказал Юлику Семен Никитич.

— Я охотно вас выслушаю, товарищ Книга, — не менее решительно ответил тот, пристально глядя на взволнованное лицо мастера. — Но только базар не место для серьезных разговоров, да и задерживаться мне нельзя. Сами знаете, какое сейчас опасное время. Садитесь, по дороге и поговорим.

Партизан незаметно подал знак калеке сниматься с поста наблюдения, а деду, севшему в качестве ездового, трогать в путь. Быстро выехали с базара, Юлик решил, что для откровенного разговора создана необходимая почва. Поэтому, не теряя времени, он открыл свои первые карты:

— Семен Никитич, времени у нас мало, и я буду краток. Первое: видимо, вы уже догадываетесь, что так много обуви нужно не одному человеку, а многим партизанам. Значит, теперь ясно, кто я и откуда. Второе: вы, наверное, заметили также, что партизаны знают, кто вы, кем и где работаете. Третье: поскольку сейчас у меня путь иной, чем утром, то подвезти не могу, наоборот, чуть в сторону проедем. Четвертое: в этом мешке для вас с полпуда муки. Вот и все пока, а теперь я слушаю вас.

— Поверьте, я всей душой ненавижу оккупантов и уже давно хотел, — сбивчиво начал немного ошеломленный и в то же время обрадованный мастер, — связаться с партизанами, с их командованием… Ведь я коммунист и готов на все…

Юлик уже хорошо понимал, что перед ним настоящий советский патриот.

— Говорите, вы на все готовы?

— Да, на все! — быстро ответил техник. Глаза у него возбужденно сверкали, а на впалых щеках появился румянец. — Только прошу, если что случится со мной, позаботьтесь о безопасности семьи.

— Есть у вас конкретные предложения?

— Я бы мог попытаться взорвать мост через Березину, но в подготовке взрыва мне нужна помощь.

— Я вижу, вы решительный и деловой человек. Именно такие нам нужны. Большего сейчас сказать не могу. Командованию будет доложено. Меня зовут Юлик. Скоро я вас навещу дома.

Поздно вечером Юлик доложил нам в штабе об удачном выполнении задания.

— Понимаете, я боялся, что встречу трусливого человека, которого нипочем не уговоришь на такое рискованное дело, или, что еще хуже, фашистского прислужника… А тут — коммунист, патриот, — радостно сообщил он.

Чуть не до утра обсуждали мы план подготовки взрыва моста. Дело было сложное, и нам пришлось немало поломать голову. Фактически у нас это был единственный шанс взорвать мост. Ведь еще раньше было признано, что атаковать и потом взорвать хорошо охраняемый мост в таком крупнейшем гарнизоне, как Борисов, дело безнадежное. Мост охранял караул, насчитывающий почти два взвода — более 50 немцев. По обе стороны моста были парные часовые, по два дзота с пулеметами и малокалиберными пушками, окопы с бетонированными пулеметными площадками и ячейками для стрелков. Кроме того, мост прикрывала зенитная артиллерийская батарея. А зенитки, как известно, хорошо бьют и по наземным целям. Караул моста имел связь с комендатурой и ближайшими воинскими частями.

…Через три дня Юлик снова был в пути. Перед мостом через Березину сердце молодого партизана снова забилось учащенно. С автоматами на груди мост с двух сторон охраняли гитлеровские часовые; по нему беспрерывно шли автомашины, изредка телеги. Несмотря на загруженность магистрали, фашисты тщательно осматривали крестьянские телеги, переворачивая в них все вверх дном. «Начинается…» — подумал боец и, подъезжая к контрольному посту, еще раз придирчиво окинул взглядом свою почти пустую телегу. Поравнявшись с эсэсовцами, он низко поклонился им и быстро вытащил из-под сена две бутылки самогона. Гитлеровцы схватили их и, бегло окинув взглядом телегу, махнули руками:

— Шнеллер! Шнеллер!

Удача ободрила партизана. Не спеша свернув с автострады в город, он стал внимательно оглядывать мост, который ему и технику было приказано любой ценой поднять на воздух.

Вечером партизан наведался к дорожному мастеру. Они быстро затащили небольшую телегу в дощатый сарай.

— Чем порадуешь, сынок? — нетерпеливо спросил Книга, закрывая сарай.

— Приказом командования и долгожданным гостинцем для фрицев, папаша.

— Не совсем понимаю…

— Нам с вами, Семен Никитич, приказано поднять в небеса мост через Березину! — тихим, но торжественным голосом сообщил Юлик.

— Это очень хорошо. Теперь встает вопрос, как достать взрывчатку, доставить ее на мост и там замаскировать.

— Успокойтесь, Семен Никитич, — перебил юноша. — Обо всем этом наше командование хорошенько подумало. Часть взрывчатки я сейчас привез. Ее можно незаметно проносить. А теперь ближе к делу. Послушайте наш план…

Поздно вечером, тепло простившись, они расстались. Семен Никитич понимал, что успех взрыва над Березиной — это дело чести всей его жизни. Поэтому осечки быть не должно. Старый мастер хорошо сознавал, что требовались в этом деле исключительная выдержка, спокойствие, хитрость и осторожность…

Обдумав все хорошенько, техник дня через два зашел к шефу охраны моста и не спеша деловито сообщил о неполадках, возникших на мосту в результате весеннего паводка. Бесстрастным голосом сказал, что неполадки нужно побыстрее устранить и он готов, если ему разрешат, заняться этим. Шеф похвалил мастера за усердие и разрешил произвести нужный ремонт. С этого дня Семен Никитич приходил на работу необычно рано, спускался под мост. Сначала сопровождавший эсэсовец раз или два спустился вниз, а затем стал оставаться наверху. И от случая к случаю лишь заглядывал под мост, просовывая голову через сплетение ферм.

На этом этапе подготовки Семена Никитича больше всего беспокоило, как бы получше замаскировать толовые шашки на дне инструментального ящика и обмануть бдительность немцев, а затем и заложить их в заранее подготовленное отверстие у центральной опоры моста.