Коллетив авторов (под редакцией Г. И. Василенко) - Окопники

Иван перепрыгнул через окоп, выбежал на пригорок. Знойная волна дохнула в лицо. В тот же миг ослепительный луч солнца, выглянувшего из дымной тучки, резанул по глазам.

— Назад! Назад! — закричал кто‑то Ивану.

Перед ним вырос огромный, весь багрово — красный, с черными, выбившимися из‑под съехавшей набок пилотки

волосами капитан. Тот самый, с которым Иван впервые встретился ночью в правлении колхоза.

— На кого взвод бросил? — налетел он на Ивана. — Кто фланг будет прикрывать? Латай дыру! Не видишь — прорвали!

С правого фланга фашистские автоматчики хлынули в образовавшуюся брешь. Отрезвев от хмеля удачной атаки, Иван оглянулся, увидел, как за ближним пулеметом курсант ткнулся головой в щит. Иван оттащил его, сам лег за пулемет. Фашисты попятились, теснимые огнем. Вот белыми облачками вспыхнули над ними и шрапнельные разрывы нашей артиллерии.

Иван разжал пальцы на рукоятках пулемета.

Пехота еще постреливала, но уже лениво.

Разбросанные по степи, горели передки немецких орудий. Чадила, упершись в стену противотанкового рва, немецкая танкетка. Огонь злобно догрызал брошенный в лощине фашистский обоз.

И тогда Иван понял: выстояли! Ему хотелось крикнуть, подбодрить изнемогших курсантов, обрадовать их, но он едва смог пошевелить запекшимися губами.

— Выходит, бить немцев можно… — сказал капитан, подсаживаясь к Ивану. — Кури!

— Можно, — согласился Иван.

Капитан скосил глаза на Берестова, сказал:

— И чему вас только учили?.. Разве можно кидаться в такую бессмысленную атаку… Это неразумно.

— По — разумному, мой взвод должен был сидеть в доте?..

— вскинулся Иван.

Кйпитан усмехнулся, притушил окурок о каблук сапога, поднялся:

— По — разумному — так нам в атаку не следовало бы подниматься…

Следом за Подзоровым шел немец. И непонятно было, кто кого ведет. На Подзорове китель и брюки изодраны, словно их терзала свора собак. Пленный шел в аккуратно подогнанном обмундировании мышиного цвета. Рукава засучены, в руках автомат, правда без магазина,

— Это он так располосовал тебе китель? — спросил Иван у Подзорова, кивнув в сторону немца.

— Не — е… — устало сказал Подзоров. — Те богу душу отдали, сволочи. Этот бросил автомат — и лапки кверху. Ну, я его, значит, и прихватил с собой.

Подзоров взял у немца автомат, передал Берестову.

— Пригодится. Хорошая штука.

Капитан о чем‑то спросил пленного по — немецки.

Тот быстро залопотал. Берестов понял только два слова: «рус Иван».

— Я его спросил: что он скажет о нашей атаке? — перевел капитан. — Немец ответил, что «рус Иван» совсем не умеет воевать. И что немецкое командование никак не ожидало такой рискованной атаки.

— Это их командование не ожидало, а они? — спросил Берестов.

— Они подчиняются командирам. У них дисциплина. А у нас… Недаром они нас называют Иванами.

— А разве это оскорбительно — называться Иванами? — обиделся Берестов.

— В следующий раз я запрещаю вам оставлять взвод на произвол судьбы, товарищ лейтенант! И потом эта ваша атака могла стоить жизни всему батальону. Скажите спасибо, что к ним танки не подоспел!..

Хмуря брови, Берестов отвернулся. «Кто ты такой, что будешь мне указывать?»

— С сегодняшнего дня я ваш командир батальона. Моя фамилия Дерюгин. Федор Михайлович Дерюгин.

— А тот комбат, что… убит? — Иван глянул на капитана, не его тонкие губы.

. — Нет. Он — заместитель командира полка… Так что хотите вы или нет, а придется подчиняться мне. И вот вам мой приказ: ваш взвод должен немедленно и как можно более скрытно возвратиться в свой дот.

— Слушаюсь, — Иван вскочил и взял под козырек.

— Немец вот — вот опомнится, и тогда нам здесь, на открытом поле, несдобровать, — уже мягче пояснил свое решение капитан. И вновь, посмотрев на пленного, сказал ему что‑то по — немецки.

Немец с торопливой готовностью щелкнул каблуками, пошел вслед за ним.

Возвращаясь в дот, Иван наткнулся на труп немецкого минометчика, которого он убил еще до атаки. Минометчик лежал вниз лицом. Иван окинул взглядом бездыханное

тело врага. Ему было жаль этого белокурого, с прилипшими к шее завитушками волос, парня…

В доте, как награда за удачную атаку, курсантов ждали заплутавшиеся в пути письма.

— И вам письмо, — крикнул ему Стахов.

«От Тани?» — у Ивана перехватило дыхание.

Письмо было от сестры Ани. «У нас все хорошо…» — писала она. «Хорошо… — подумал он. — А по сообщениям Совннформбюро, бои идут уже под Тихорецком. Успеет ли отец эвакуировать семью?» Иван заглянул на другую сторону письма: не черкнула ли сестра чего‑нибудь о Тане… Ни слова. Обидно. Ни одной весточки от Тани!

Он вышел из дота.

Над холмом таял белесый, с грязными подпалинами, дымок. Это догорала фашистская танкетка.

Иван вдруг заново пережил те скоротечные минуты боя, когда он кинул в атаку кучку курсантов своего взвода… А если бы не поддержали?..

Он тогда еще не знал, что в это время Вилыельм Адам (первый адъютант Паулюса) в своем дневнике записал рассказ немецкого ефрейтора: «… Задал нам Иван жару… Я от их «ура!» чуть не спятил! Откуда берется эта удаль и презрение к смерти? Разве такое может быть только от того, что за спиной стоит комиссар с пистолетом в руке? А мне сдается, есть у русских кое‑что такое, о чем мы и понятия не имеем…»

8

Загишье. Лишь изредка нет — нет да и заноет оборванной струной, срикошетившая от бруствера, пуля.

«И кому там неймется?» — недовольно подумал Иван, зябко поежился в предутреннем холодке и опять было хотел прикорнуть в своем окопе, но тут же вскинулся: не уснули ли там, у пулемета? И не успел еще как следует протереть глаза, как в окоп свалился курсант со второго взвода Николай Волканов.

— Ты?!.. — удивился Берестов не столько тому, что это был Волканов, сколько тому, что тот был в новенькой с иголочки лейтенантской форме. Хотя все курсанты 13–й пулеметной роты и были без пяти минут лейтенантами, но Волканов?!.. Будущая слава России?!..

Дело в том, что Волканов обладал природным даром художника. Его картины не единажды были на выставках.

Волканова попридержать бы где‑нибудь при штабе, хотя бы даже незаметным писаришкой, сохранить для России.

— Мне вчера только звание присвоили, — пояснил Николай Волканов.

— А это?

Берестов указал на винтовку с оптическим прицелом.

— У снайпера отобрал. Носатого, с видом рохли… Ему приказали снять немецкого снайпера. А тот, немецкий снайпер, сразу же и засек его. И ну по нему шмалять… Так я этому рохле сунул винтовку нашего курсанта.

— Ну, и?..

— Сейчас увидишь.

Николай прицелился и не успел сделать и трех выстрелов, как немецкий снайпер слегка высунулся из своего укрытия, чтобы посмотреть: кто это из его соплеменников пристрелялся к русскому снайперу?