Коллетив авторов (под редакцией Г. И. Василенко) - Окопники

От минометного огня одно спасение — бросок вперед. Иван оглянулся, чтобы поторопить курсантов. Увидел зеленый шит пулемета над голубой проседью низкорослого бурьяна.

— Вперед! — крикнул он и кинулся к доту. Метров сорок пробежал. Пуля цокнула, перебила ремешок каски у самого уха. Каска покатилась, подскакивая на кочках.

В траншее Иван встретился с незнакомым сержантом- санинетруктором. Молодой, с белесыми коротко стриженными волосами, по которым из‑под пилотки струился пот, он, тяжело пыхтя, волочил за собой на плащ — палатке раненого бойца.

— Это во время артналета… — сказал санинструктор. — Прямо возле его окопа снаряд разорвался.

Боец смотрел на Берестова темнеющими от боли глазами.

Ноги у Ивана подламывались. Он кинулся на Подзорова:

— Почему молчат пулеметы?

Подзоров с укоризной зыркнул в сторону Прова Трофимовича.

— Вам лишь бы стрелять, а куда, зачем… — вздохнул Пров Трофимович. — Для того, чтобы раньше времени себя обнаружить? Так это в нашу задачу не входит… А вот когда они поднимутся в атаку, тогда мы огонька и всыпем…

Берестов раздвинул кусты чилижника, оглядел степь. Ни души. Прижались немцы к земле, постреливают.

— Наверное, танки свои ждут, — сказал Пров Трофимович. — Без танков немцы в атаку редко ходят. Прятаться не за что…

За спиной кашлянул Бугорков.

— А где Стахов? — спросил Берестов.

Бугорков, виновато моргая глазами, вытянулся, ожидая разноса за то, что оставил Стахова одного с пулеметом, и вдруг заискрился радостной улыбкой: увидел Стахова живым.

— Собственной персоной!

Стахов спрыгнул в окоп и с!>ал быстро подтягивать к себе обмотку, на другом конце которой был привязан пулемет…

— Все‑таки я их перехитрил, гадов! — сказал Стахов. Он дышал тяжело и отрывисто, как загнанная лошадь. На поясе у Стахова болталась каска.

— Ваша, — передал он каску Берестову.

Иван долго, по — мальчишески удивленно рассматривал ремешок, обрезанный пулей.

На бруствере разорвалась мина.

— Из ротного миномета пуляет, — сказал Пров Трофимович. — Значит, близко где‑то сидит.

Берестов вновь слегка раздвинул кусты чилижника. Метрах в двухстах увидел «грудную цель». Приподнявшись над ковылем, немец высматривал, куда послать следующую мину. Не спуская глаз, Берестов протянул руку за спину. Бугорков подал ему винтовку. Иван прицелился. «Вогнать пулю в живого человека?!..» Опустил винтовку. И тут же обругал себя: «Вот еще жалостливая русская душа!.. Он по нас — минами, а я…» Прицелился вторично. Сухой, как удар кнута, выстрел хлестнул по ушам.

Немца скрыла волна ковыля.

— Есть один, — отметил Бугорков. Он взял из рук лейтенанта свою винтовку и надрезал ножом насечку на ложе.

— А их там!.. — выглядывая из‑за спины Ивана, воскликнул Стахов. И кинулся к пулемету.

Иван теперь уже и сам видел, как густо отливали в ковыле солнечными бликами каски.

— Как саранчи!.. — протянул Бугорков.

— Огонь! — подал Иван команду пулеметным расчетам.

Ду — ду — ду — ду… тру — ду — ду… — вперебивку застучали все

три станковых пулемета. И сразу же на дот посыпались мины. Лес взрывов вырос над холмом. Треск такой, словно над головой распарывали прочное парусиновое полотно. В просвете между столбами взрывов Иван увидел летящую на

дот гранату с длинной деревянной ручкой. Она вспыхнула черным клубом дыма, далеко не долетев до бруствера.

— Никак фрицы уже рядом? — угадал Берестов вопрос на бледных губах Бугоркова.

— Огонь! — громче прежнего скомандовал он.

Ивану казалось, что его пулеметы уже всплошную косят ковыль, и он удивлялся, почему немцы все ползут и ползут.

— Ну, гады!.. — потянулся он к гранате. — Я вот вас доста…

И осекся на полуслове. Услышал, как один пулемет поперхнулся и смолк. И в эту же минуту из двери дота — она была рядом с НП — к ногам лейтенанта повалился Андрей Шафорост, первый номер пулеметного расчета, тихий и незаметный во взводе курсант. По виску Шафороста текла тоненькая струйка крови. Блеск остекленевших глаз из‑под полуопущенных век поразил Берестова. Он еще раз посмотрел на Шафороста, на его неподвижную остывающую улыбку, на его гладкий лоб… Еще раз увидел стеклянный блеск глаз. Все понял — и не поверил. Окликнул:

— Андрей!

Щит на пулемете был расколот. Видимо, снаряд угодил в амбразуру.

Шафорост лежал, неудобно подломив под спину ногу. Иван крикнул санинструктору:

— Перевяжите!

Санинструктор подался было вперед, но вдруг стал медленно сползать на дно окопа. По его гимнастерке от плеча стекала кровь. И все же он нашел в себе силы добраться до Шафороста.

— Умер, — выдохнув, сказал санинструктор.

— Так они нас всех перебьют, — процедил сквозь зубы Иван и с надеждой взглянул на Прова Трофимовича.

— Отступать‑то не велено, — строго проговорил тот.

Берестов посмотрел в сторону огоньков стрекочущих

немецких автоматов, скомандовал:

— К атаке! Приготовиться!

Пров Трофимович перестал целиться, собрал над бровями в густой узел морщины. Берестов встретился с ним взглядом.

— Приготовиться к атаке! — ожесточеннее повторил Иван. И Стахову: — В случае чего, останешься за меня! А сейчас поддержишь нас.

Оставив у пулеметов по два человека, Берестов собрал остальных к брустверу. Оглядел всех, словно пересчитал, предупредил:

— Выскакивать — одновременно!

Сухим языком коснулся губ, собрал в одно усилие всю

волю, крикнул:

— За Родину!..

И рванулся из окопа, будто нырнул с разбегу в холодную воду. И сразу всплеснуло осатанелое «Ура — а!»

Сжимая в руке пистолет, бежал и падал, и перепрыгивал через воронки, стремился туда, где поднимались с земли и бросались навстречу фашисты.

Высокий белобрысый немец с наползшей на глаза каской кинулся наперерез Берестову. На солнце блеснуло лезвие его широкого штыка. Берестов едва увернулся. Молниеносный удар Прова Трофимовича. Белобрысый выронил винтовку и, ухватившись за цевье трехлинейки Прова Трофимовича, перебирал по нему скрюченными смертной судорогой пальцами.

Иван упал, едва поднялся, увидел, как вдоль наспех вырытого перед атакой неглубокого окопа, будто обеспамятев, бежал немец. В одной его руке была зажата винтовка, в другой — пилотка. Иван видел его загривок, мокрую у шеи полоску воротника. Вот он обернулся, стал рвать с пояса гранату. Иван, сжав занемевшими руками ложе винтовки, нанес фашисту удар в грудь и согнулся под тяжестью оседавшего тела. Выдернул штык, оглянулся на застывший в воздухе крик Алексея Букреева, напарника Прова Трофимовича, которого подняли на штыки два немца. Он видел, как один из них осел, в упор застреленный подбежавшим Бугорковым. Другого достал штыком красноармеец стрелковой роты.