Тамара Сычева - По зову сердца

— Не торопись, Саша, — строго проговорил Мирошняк. — Гитлеровцы тоже ездят на повозках, а наших пленных заставляют быть ездовыми. Будь осторожен.

— Ты трусишь? — спросил его Саша с усмешкой.

— Нет, не трушу, но я рискую жизнью только тогда, когда это нужно… Подвода едет сюда, мы еще успеем узнать, кто на ней.

Мы залегли, приготовив оружие, Я выглянула из-за естественного песчаного бруствера и увидела,, что на повозке двое. В сумерках нельзя было рассмотреть, кто едет, но повозка была русского образца.

— Кажется, наши, — шепнула я товарищам.

— Пошли, — предложил Саша и хотел встать.

— Постой, — придержал его Мирошняк. — Если это фашисты — пусть проедут, они не заметят нас.

Повозка поравнялась, и мы ясно услышали женский голос:

— Вот ленивая скотина! Но-о!

— А ты ее кнутом, — ответил другой женский голос.

— Бабы, — проговорил Саша радостно, — пошли.

И мы выскочили из-за бугра. Кони шарахнулись, испугавшись, в сторону, а женщины молниеносно схватились за автоматы.

— Ни с места! — крикнула первая, останавливая лошадей…

— Руки вверх! — закричала вторая. — Ложись! — и дала очередь вверх.

Мы бросились на землю. И сразу же стало стыдно. Приподнимаясь на колени, Саша сердито сказал:

— Вот девки, еще с перепугу своих побьют.

— Ложись! — И девушки направили на него автоматы.

Пришлось лежа объяснять, кто мы такие и откуда.

Узнав, что мы направляемся в казачью часть, девушки предложили нам следовать вместе.

— Но на повозке не поедете — пешком будете идти. Мы тоже пойдем, а то кони зморылись, по песку трудно.

— Эх, дивчинко! — проговорил Саша и, вскочив на повозку, обнял девушку, сидевшую позади той, которая правила, — не могу идти, а коням ничего не станется.

— А ну-ка, гайда звидци, товарищ лейтенант. Какой же из тебя казак будет, если ты коня не жалеешь?

— Не знаю, как у вас, а у нас, казаков, главное конь, — объяснила вторая девушка, подстегивая лошадей.

— Так вы коня больше жалеете, чем меня? — возмутился Саша.

— Как же мне коня не жалеть, я его сама зростыла, — и девушка спрыгнула с повозки. — Вот этот, — указала она на буланого, — еще месяц назад не мог ходить, был ранен у шею. Во, смотри, рубец… Я его чистила, купала, как же мне теперь его не жалеть? Хороший конь, только ленивый дюже. А этого, — указала она на другого, — я з дому привела.

— А тут что, близко передовая? — спросила я девушек.

— Да нет, какая тут передовая, — ответила Лида. — Тут не поймешь, где наши, где немцы. Нам вот каких-нибудь двадцать километров надо проехать — за медикаментами для лазарета ездили, — и то ни дорог, ни колеи немае. Недавно ехали две наши подводы и сбились с пути. Путались, пока не встретили фашистскую разведку. Одной подводе удрать удалось, а вторую так и забрали у плен прямо з конями и ездовыми. И мы ехали и боялись. Лида всю дорогу с автоматом сидела, зыркала по сторонам.

— Лида? — спросил Саша. — А вас как зовут?

— Маруся Яценко.

— А я Куценко, — смеясь, представился Саша. — Шинель на повозку можно положить? — Саша бросил свою шинель на передок.

— Чего ж спрашивать, когда уже положил. Хай лежить. Кладите и вы, — сказала Маруся, обращаясь к нам. Чувствовалось, что она здесь старшая.

Мы не заставили себя уговаривать.

Над бурунами повисла ночь, ветер стал утихать. По небу плыли темные тучи, за которыми прятался молодой месяц. Утомленные кони, увязая в песке, с трудом тянули повозку, выбирая дорогу между бурунами. Лида шла рядом с повозкой и подергивала то правую, то левую вожжу. Я очень устала, хотелось хоть на минуту присесть. Ноги подкашивались, стала отставать.

Мария это заметила и сказала:

— Вот скоро дорога пойдет лучше, тогда сядем на повозку. — И, хлестнув вожжой по темной спине лошади, крикнула: — Но-о-о, живее, вы!

Увязая в сыпучем песке, низкорослые, темно-шерстные лошаденки послушно рванулись было, но тут же опять сбавили темп. Девушка их больше не понукала, и их заостренные уши настороженно и виновато торчали на фоне темнеющего неба.

Завернув за большой сыпучий бурун, выехали на грунтовую дорогу, занесенную песками, и тут, ловко прыгнув на повозку, Мария сказала:

— Вот теперь сидайте! Только вот сюды, наперед, коням легче будет. — И в морозном воздухе опять свистнул кнут. — Но-о-о, гнедка! Скоро дома будем.

— А откуда вы родом? — спросила нас Лида.

— Мы из Киева, из Донбасса, из Крыма, — ответил за всех Саша.

— Так выходит, что и кубанцев нема, а к казакам идете?

— Ну так что? — поднял брови Мирошняк. — Мы же артиллеристы, нам саблями не рубать.

— Это-то да, — сказала Мария. — Но казаков знать надо.

— А что их знать? — пожал плечами Саша.

— Как же. Идете к казакам в часть, а что они за казаки — не знаете, — с укором произнесла Мария Яценко.

— Как не знаем. Знаем! — оправдывался Саша. — Геройские вояки, ужас наводят на фашистов. Чего же еще?

— А почему геройские? Вот и не знаешь! — глядя на совсем смутившегося Сашу, сказала Мария. — Ну, слушайте, я вам расскажу.

И девушка, погоняя лошадей, начала свой рассказ.

Когда фашистские захватчики оккупировали Ростов, Крымское побережье и начали подходить к Кубани, заволновались наши казаки.

Из станицы в станицу, из хутора в хутор перекатывалась волна тревоги и скоро захлестнула всю Кубань. И решено было создать на Кубани свой казачий кубанский добровольческий корпус.

— И заработали у нашей колгоспной кузнице молотки да точильни, оттачивая казачьи клинки. А у хатах што делалось! — сдвинув черные брови, рассказывала девушка. — Шили красные бешметы и башлыки, а у швейных мастерских шили синие суконные черкески, а у клунях шились и подгонялись уздечки и седла коням. Суета была — ужас.

Мы с интересом слушали Марию, стараясь не перебивать ее, но Саша не выдержал:

— А ты что тогда делала?

— Я была секретарем комсомольской организации нашего колгоспа, а работала врачом-ветеринаром, мне тоже работы было много. Отбирала здоровых, годных к военной службе коней с нашего завода.

— Ну а дальше что было?

— Дальше, — продолжала Мария, — казаки наши все з села пришли в корпус во всей казачьей амуниции, на своих конях, со своими клинками. На груди у многих стариков красовалось по нескольку и старых, еще царских крестов, и наград, полученных в буденновских походах. Бородачи привели с собой внуков и правнуков, сынов и невесток. Вот она, — Мария указала на подругу, — со всей семьей пошла на фронт: отец пошел, мать, младший брат. Дед у нее старый вояка. В молодости воевал в Порт-Артуре, потом в гражданскую — с Деникиным. А сейчас…

— Он дуже старый, — вставила Лида.

— …Он в обозе работает. А мать ее на кухне, кухаркою в полку, а брат в разведке служит казачьей. Работы всем хватает.