Тамара Сычева - По зову сердца

Через несколько дней наша часть вышла в поход.

Дни и ночи двигались казачьи эскадроны по бездорожью ногайских песчаных степей, углубляясь во вражеский тыл. Они разыскивали противника и при встрече навязывали ему внезапный бой. Чаще всего это было ночью. Маневрируя на левом фланге моздокской группировки немцев, гвардейская конница совершенно неожиданно появлялась у вражеских гарнизонов, создавала панику, громила немецкие штабы, стоянки и снова скрывалась в бурунной степи. Как только разведка докладывала о противнике, гвардейцы снова нападали на него — и снова пустынная степь оглашалась раскатами взрывов, треском пулеметов, конским ржанием.

Зима 1942—43 года в ногайских песках была очень холодной. Каспийские ветры при двадцатиградусном морозе обжигали лица, люди обмораживали руки и ноги.

Яростно завывая, ураганы закручивали над степью снега и, смешивая их с песком, подхватывали и уносили в бескрайние просторы.

За казачьими эскадронами, увязая в снегу и песке, скрипя колесами, тянулись пушки, повозки с минометами, с противотанковыми ружьями и боеприпасами. Их тащили, гордо и величественно выступая, как хозяева этих песков, верблюды. Высоко держа на изогнутой шее маленькую голову, они ни за что не шли вплотную за лошадьми. Если их принуждали идти следом за конниками, они поднимали душераздирающий крик. Приходилось держать небольшой интервал. Мы верхом на лошадях ехали позади этих своенравных обитателей песков.

Поверх черкесок и шинелей на нас были черные казачьи бурки, на головах башлыки. Обледенелые, утомленные кони с трудом двигались, утопая в снегу. Казаки временами оставляли седла, чтобы дать отдохнуть коням и самим согреться.

Среди бойцов моего взвода особенно выделялся пятидесятилетний казак Кравченко. Широкоплечий, с моложавым лицом и щегольскими русыми усами, он имел два георгиевских креста и пользовался большим авторитетом не только во взводе, но и в полку. Воевать Кравченко пошел добровольно, как почти все в этом корпусе. В гражданскую войну он служил сабельником в коннице Буденного и всегда старался прихвастнуть этим перед молодыми казаками.

Неразлучным другом Кравченко был Никанор Завалейко. Этот был старше, тщедушный и низкорослый. Он всегда подсаживался поближе к Кравченко — любителю порассказать, побалагурить в свободную минуту.

В маневренной войне, которую мы вели в бурунах, тылы и штабы часто отставали, и нам не всегда могли своевременно подбросить продукты и боеприпасы. В таких случаях на строгом учете были продукты и табак. Кравченко, очень бережно относившийся к табаку, любил в самые критические минуты подойти к своему другу и покровительственным тоном сказать: «Ну что, Никанор, закурим?» — И подавал ему кисет и газету.

Удивленный Завалейко радостно принимал угощение, и, укрывшись от ветра, они с наслаждением курили, тихо беседуя.

Однажды на привале после короткого боя нас, командиров минометной батареи, вызвали в штаб и приказали взять у казаков-минометчиков верховых лошадей и перегнать их артиллеристам.

— Задача нелегкая, товарищи, — сказал начальник штаба, — но другого выхода нет. Придется на время спешиться.

«Да, это задача, — думала я, возвращаясь из штаба. — Отдать коня — самое тяжелое для казака».

Собрав людей своего взвода, я объявила им приказ командования.

Казаки заволновались.

— Товарищ младший лейтенант, вы, может, не знаете, что мы добровольцы.

— Мы старики.

— Добровольно пошли воевать со своими конями и без них не можем…

— Ну как же я можу отдать своего Ветра? — жаловался Завалейко. — Он же з нашего колхоза. Я его вырастил, вскормил, з ним пошел на фронт, своим пайком делился, шоб вин не худел, буркой укрывал от снега, а теперь отдай — кому?

— Что ж, товарищи, раз надо для пользы дела… — услышала я рассудительный голос Кравченко. — Для победы ничего не жаль. Я тоже со своим пришел в корпус, а надо — значит, отдам. Мы детей своих отдали….

И казаки с ним согласились.

Однажды в темную метельную ночь командир батареи предупредил, что мы приближаемся к небольшому селению, занятому противником.

— В гости к фрицам спешим, — значит, нужно подготовить подарочки: ружья, минометы! — крикнул Кравченко, закрываясь рукой от снежного вихря, поднявшегося с земли.

— Неизвестно, как они примут непрошеных гостей, — проговорил кто-то из казаков, ехавших позади.

— Непрошеным легче являться, чем долгожданным, — ответил Кравченко.

Порыв ветра унес его слова в сторону.

По колонне разнеслась команда: «Стой!» Мы остановились, спешились. Начали осматривать лошадей, орудие, готовились к бою.

— Вот и они поихалы, — раздался голос казака Завалейко. — Теперь, значит, дило будет. Берегись, фашист!

Все оглянулись и в предутренней темени увидели проезжавшую мимо группу казаков. Впереди на лихом стройном коне ехал плечистый казак в бурке. Она покрывала спину коня и ноги казака до самых стремян. Серая папаха была надвинута на глаза, на спине лежал башлык.

— Сам командир Кириченко, наш батько, — послышался шепот казаков.

Мне давно хотелось увидеть командующего нашим корпусом, о храбрости и подвигах которого много рассказывали казаки, но я так и не рассмотрела его лица.

К нам бесшумно подъезжали артиллеристы. Кони с трудом тянули пушки по сыпучим пескам.

— Это чекурдинцы… А вот и ихний командир, майор Чекурда, — Кравченко кивнул на подъехавшего казака. — Это за его голову немцы давали большие деньги… Помнишь, они нам в какой-то станице листовки сбрасывали? — обратился он к Завалейко.

— Да, сто тысяч марок обещали, — кивнул головой тот.

В это время мы услышали, как подскакавший к майору казак сказал:

— Майор Чекурда, вас вызывает генерал.

И, пришпорив коня, скрылся в темноте.

— Владимир Петрович, — сказал Чекурда комиссару, вернувшись скоро от генерала. — В этом селении есть бензобаки. Там сейчас заправляются танки, а утром они двинут на нас. — И, на минуту задумавшись, Чекурда добавил: — Надо их атаковать.

Комиссар знал, что командир полка сейчас думает над тем, как лучше это сделать, и, не мешая ему, курил.

— Ковтун! — крикнул Чекурда связному.

— Я вас слушаю, — тяжело дыша, подбежал к нему плотный казак.

— Вызвать ко мне командира батареи Маханько.

Через несколько минут к командирам подошел коренастый широкоплечий лейтенант.

— По вашему приказанию… — начал было он, но Чекурда положил руку ему на плечо:

— Маханько, я на тебя надеюсь, ты эту задачу выполнишь.

— Так точно! — пристукнул шпорами лейтенант.

Присев на корточки, Чекурда положил на колено планшет и, прикрыв буркой, осветил фонариком карту.

— Вот смотри, село видишь?