Алон Гук - Мой Западный берег. Записки бойца израильского спецназа

Вся жизнь арабов проходит с ненавистью к Израилю и израильтянам. Их учат ненавидеть нас с детства. Ненависть к евреям и Израилю у них воспитывают в семье, в школе, пропагандируют по радио и телевидению. В школе, наряду с математическим и гуманитарным классом, у них есть класс шахидов-смертников. Детей учат, что они должны умереть во имя «священной войны» и воцарения ислама во всем мире. Дети с малых лет участвуют в демонстрациях против нашей армии — кидают камни и бутылки с «коктейлем Молотова», подзадоренные родителями и людьми из террористических организаций. В детей стрелять нельзя. Мы гуманная армия. Слишком гуманная.

А о том, что камень или бутылка с бензином может убить или покалечить, мало кто задумывается.

Но их родителей я понять не могу. Абсурдная ситуация: родители, которые должны защищать и оберегать своих детей, вместо этого посылают их рисковать собой вместо себя. Взрослые боятся кидать в нас камни, ведь с ними мы не будем особо церемониться, и поэтому вместо себя посылают детей.

Вообще, самая распространенная картина на «территориях» — это боевик, стреляющий из автомата, окруженный толпой детей и женщин. И стрелять можно только в него. И только если ты на сто процентов уверен, что не заденешь никого другого. Вот тогда в дело и вступает спецназ. Мы. Наша работа — взять или уничтожить только террориста, не причинив вреда никому из гражданского населения. Несмотря на то, что они все нас ненавидят.

Их ненависть растет изо дня в день, каждую минуту. Их жизнь пропитана ненавистью, как губка водой. На курсе командиров нам показывали серию из сирийской «мыльной оперы», где всерьез шла речь о том, как евреи перед праздником ловят арабского мальчика, подвешивают его за ноги, режут горло и на его крови замешивают мацу. Причем с такими подробностями, что я, уже повидавший в армии и раненых и трупы, ужасался и отводил глаза. Конечно, нормальный человек в этот бред поверить не может, но арабы в своем большинстве — люди необразованные. К тому же, когда смотришь такую пропаганду изо дня в день то волей-неволей начнешь верить.

Все знают что такое «граффити»? На улицах любого города есть эти цветные рисунки с названиями музыкальных групп или просто картинки. На улицах арабских городов очень много граффити. И все — на одну тему. Я не очень хорошо понимаю арабский, но корявые надписи на иврите «Смерть евреям», нарисованные винтовки и гранаты возле затейливой вязи букв арабского языка понять могу. А ведь на арабском слово «любовь» можно передать более чем семьюдесятью словами.

На каждом доме висит плакат с изображением смертника-шахида, который взорвал себя и несколько израильских мирных жителей во имя джихада. Для арабов человек, который убил себя и еще нескольких ни в чем не повинных мирных людей, — герой и, естественно, пример для подражания. Потому что эти шахиды — не люди. Звери они. И по развитию, и по складу ума. И никогда не будет у нас с ними мира. Будем или мы, или они. И эти дети, которые сегодня бросают в нас камни, через пару лет возьмут автоматы и уже осознанно пойдут убивать нас.

Как можно вырасти с любовью в сердце, если с малых лет ты привык ненавидеть? Поколения учатся ненавидеть нас, а политики ведут переговоры и говорят о мире и согласии. Может ли вырасти нормальным человек, не знающий в своей жизни ничего, кроме жестокости, ненависти и насилия? Я сомневаюсь. И поэтому все разговоры о мире бессмысленны, и наши два народа будут вечно враждовать на этом маленьком клочке земли.

И хотелось бы поднять самолеты в воздух, пустить напалм на их города, а следом раскатать все, что осталось танками, — и дело с концом. У Израиля есть на это силы. И жилось бы нам тогда спокойнее. Но чем же мы будем тогда отличаться от них?

У арабов другое понимание мира, другие моральные ценности и представления о жизни. Западному человеку очень трудно понять арабскую психологию. У них другая цивилизация, другой склад ума, и невозможно судить об их поступках с точки зрения морали европейского человека. Если для европейца приоритетом является человеческая жизнь, то для арабского мира главное — соблюдение законов Корана и честь семьи. Они ставят это выше человеческой жизни. У них другая психология, поэтому переговоры и международные связи с Востоком часто заходят в тупик и приводят к конфликтам. Те же санкции и эмбарго воспринимаются арабскими странами не как предупреждение и попытка сделать их менее агрессивными, а как новые испытания в процессе становления «нового порядка».

Арабские лидеры готовы разорить собственную страну, ввергнуть ее в нищету, голод и, если надо, утопить ее в крови, для того чтобы соседние арабские страны видели, что они готовы стоять до конца. Иран в стремлении создать ядерную бомбу готов стерпеть все санкции и бомбардировки, лишь бы добиться своего. Им не важно, что без торговли и международных связей страна находится в вечном кризисе и нищете. Главное — добиться цели.

А одной из этих целей является уничтожение государства Израиль. Поэтому я стою в строю своих братьев, поглядываю на тех, кто пришел посмотреть на нашу присягу и тихо говорю про себя:

— Клянусь! Я не подведу.

Через неделю после окончания «тиронута» нас послали на первое настоящее задание. В армии стараются посылать сначала на простые задания — патрулирование неопасных участков территорий, дежурства на спокойных отрезках границы, охрана, дозоры. Чем ты опытнее, тем задания сложнее. Нас послали в Хеврон на охрану. Хеврон — это сейчас арабский город, окруженный израильскими поселениями.

Мы приехали ночью, когда звезды уже светили вовсю, и их свет перемешивался со скудным электрическим светом от фонарей, что освещали улицу. Наш взвод разделили на звенья, и в этом районе высаживаемся только мы втроем — я, Ронен, Сруль и наш сержант. Полное имя Сруля — Азриэль, а это уменьшительно-ласкательное. Я очень долго смеялся, когда услышал это в первый раз.

Итак, мы втроем выгружаем наши вещи из армейской машины. Перед нами один из домов на этой недлинной улице, самый крайний, возле железных ворот, закрывающих въезд в квартал. В доме три этажа, примерно шесть комнат. Каждая на три-четыре человека. Здесь мы будем жить неделю.

Часовой возле ворот охотно показывает нам что и где. Поднимаем вещи наверх, в нашу комнату, и идем искать дежурного офицера. Он должен ввести нас в курс дела и показать опорные точки, на которых мы будем стоять в дозоре.