Павел Гусев - В тылу врага

— Без команды огня не открывать! — скомандовал Чикаберидзе. И, успокаивая волнение бойцов, добавил: — Не уйдут, гады, всех здесь уложим!

— Это уж точно, товарищ лейтенант! — весело сказал командир пулеметного отделения Дмитрий Швецов.

Чикаберидзе, волнуясь не меньше других, наблюдал в бинокль за вражеской конницей, уже приближавшейся к хутору. И вдруг на нее обрушился откуда-то шквал огня. Только после боя Чикаберидзе узнал, что врагов, даже не успевших развернуться для боя, поливали свинцовым огнем бойцы групп Морозом и Лепкова.

Вражеские кавалеристы спешивались, а их перепуганные лошади бежали в лес.

Взвилась красная ракета — сигнал для Чикаберидзе. Все его пять пулеметов одновременно ударили по пехоте врага и по его обозу. Не выдержав мощного огня партизан, и конница, и пехота противника обратились в бегство. Их командиры пытались удержать своих солдат, но остановить их не могла уже никакая сила. До Чикаберидзе донеслось мощное «ура»: основные силы отряда начали преследование врага. Противник отступал не по дороге, а прямо по заснеженному полю, стремясь выйти из-под прицельного огня партизанской засады. Наблюдая за боем в бинокль, Исаев заметил это, подозвал меня к себе:

— Гусев, голубчик, проскочи по опушке к Темникову. Пусть выдвинет станковый пулемет вон туда, на бугорок. Надо, чтобы ни один фриц не ушел!

Я поскакал к Темникову на «штабной» кобылице. Через некоторое время пара резвых лошадей вынесла на этот бугорок расчет станкового пулемета, установленного на санях. И он начал разить фашистов, помогая засаде Чикаберидзе.

Взвод Чикаберидзе уничтожил до роты гитлеровцев, захватил три пулемета, десятки винтовок, автоматов, большое количество патронов и другие трофеи. Наиболее важными для Чикаберидзе были полтора десятка трофейных упряжек. Новички «приобрели» в этом бою себе транспорт. После боя Исаев похвалил Чикаберидзе:

— Молодец, грузинская твоя кровь! Ведь надо так хорошо замаскироваться, что противник дважды рядом прошел мимо засады и не заметил. Считай, лейтенант, что сегодня ты принял боевое партизанское крещение! — Он пожал Чикаберидзе руку и, обернувшись к стоявшему рядом Черникову, приказал:

— Начальник штаба! Подготовьте приказ: объявить благодарность командирам и бойцам, отличившимся в этом бою. Не забудьте отделение Корнюшина, пленившее четырех немцев.

В это время Корнюшин и еще трое партизан везли связанных пленных в штаб Емлютина.

После этого боя оккупанты больше не пытались прорваться в лес по суземской дороге.

В конце марта мы сдали обороняемый участок батальону из отряда Гудзенко и заняли поселок Нерусса, стоящий на берегу речки с таким же названием. Относительное затишье мы использовали не только для передышки, но и для того, чтобы привести в порядок наше хозяйство. Ожила кузница на окраине поселка: надо было перековать лошадей, подремонтировать летний транспорт, укрыть под навесы сани.

Наконец-то наступили теплые дни. Запоздалая весна брала свое. Быстро таяли глубокие снега, бурными ручьями уходила в низины талая вода. Кое-где из-под таявшего снега виднелись повозки, брошенные осенью отступавшими войсками. Почти неделю мы собирали и ремонтировали их. Одновременно с этим приводили в порядок оружие.

В отряде у нас был воентехник Иван Васильевич Травин, кадровый военный из окруженцев. Он родился и вырос в Ивановской области. Об этом можно было догадаться по его своеобразному «оканью», хотя уже больше пятнадцати лет он не жил в родных краях, находился на военной службе в разных концах страны. Войну встретил начальником боепитания стрелкового полка. Словом, с большим опытом специалист. В помощники Травину назначили молодого бойца Николая Курчина, работавшего до службы в армии дежурным слесарем на железнодорожной станции Волга в Ярославской области. Это был двадцатилетний юноша, с каштановыми курчавыми волосами. О том, что этот парень не относился к «неженкам», говорили его большие сильные руки, развитые постоянным физическим трудом. Став в отряде оружейным мастером, в свободное от боев время он ремонтировал пулеметы, автоматы и винтовки, а во время боев всегда находился в боевых порядках, отличаясь храбростью, находчивостью и меткостью ведения огня из самозарядной винтовки, с которой он пришел в отряд из окружения.

В отряде не было взрывчатки и мин. Травин взялся выплавлять взрывчатые вещества из авиабомб и снарядов, обнаруженных им в лесу, недалеко от поселка, оставленных нашими войсками при выходе из окружения. Сначала он занимался их обезвреживанием — небезопасным извлечением взрывателей. Свой «цех» по выплавке взрывчатки Травин разместил на безопасном расстоянии от поселка. На нескольких земляных топках он установил котлы, сделанные из бензиновых бочек. На слабом огне в них кипела вода. Чтобы бомбы или снаряды, погруженные в котлы, не нагревались свыше температуры кипящей воды, на днища котлов уложили деревянные решетки. Как только взрывчатка расплавлялась он и Курчин выливали ее в деревянные формы. Через несколько часов из них вынимались затвердевшие слитки, похожие на тол, весом до шести килограммов.

Травин сконструировал несколько образцов самодельных мин с использованием в них взрывателей механического действия, извлеченных из авиабомб, а также взрывателей из противопехотных и противотанковых гранат. За первый месяц пребывания в Неруссе, мы обучили специальности минера-подрывника десять партизан. Некоторые занятия поручались мне. Пригодились навыки, полученные перед войной в школе сержантов-саперов, и практика взрывных работ в начале войны, когда приходилось при отступлении участвовать во взрывах мостов и переправ, чтобы они не достались врагу. Занятия по минированию проводил Травин.

Главной проблемой были для нас тогда отечественные патроны. В то время доставка их партизанам с Большой земли в Брянский лес еще не была налажена. Недостатка же патронов к трофейному оружию у нас не было — за зиму немало отбито у врага.

В объединенном штабе партизанских отрядов Брянщины, размещавшемся в селе Смелиж, который мы посетили с Черниковым в конце марта 1942 года, нам посоветовали тщательно обследовать окрестности поселка Неруссы — места осенних боев наших войск с оккупантами. По их предположению, там оставалось много брошенных грузовиков, а в них могли быть и боеприпасы и другое военное снаряжение.

— А сойдет лед на реке, обследуйте ее дно там, где была переправа, — напутствовали нас работники штаба. — Не мало затонуло автомобилей тогда, да и специально сбрасывали в реку отступавшие части и боеприпасы и снаряжение, чтобы не досталось врагу…

Поисковые группы, выделенные нашими подразделениями, несколько дней вели тщательное обследование берега Неруссы и прилегающего к ней лесного массива. Предположение работников объединенного штаба подтвердилось. Мы нашли немало оружия и патронов, около трех десятков седел. Исаев, провоевавший всю гражданскую войну в кавалерии, увидев седла, загорелся идеей создания конной группы и приказал организовать их ремонт, отобрать лошадей, годных для верховой езды.