Павел Гусев - В тылу врага

Во время рейда по Крупецкому району храбро действовали две наших группы минеров-диверсантов. Одна из них, выполнив задание, присоединилась к нам рано утром 14 января. Мне запомнился доклад ее командира Говоркова. За два дня до встречи, ночью, они подобрались к деревянному мосту у деревни Козино, из «беззвучки» уничтожили двух охранников и установили заряды. В этот момент партизаны заметили приближавшиеся к мосту две автомашины с зажженными фарами.

— Скорее в укрытие! Надо успеть взорвать мост вместе с грузовиками! — скомандовал Говорков.

Через несколько минут, подрывник доложил, что все готово.

— Давай! — махнул рукой Говорков.

Прогремел взрыв. Мост рухнул. Первая автомашина свалилась в реку вместе с обломками моста и скрылась под месивом льдин. Водитель вражеского грузовика, следовавшего позади, не успел нажать на тормоз, и вторая машина ушла в ледяную воду вслед за первой.

Вскоре показались огни фар еще нескольких грузовиков. То ли это была проходящая автоколонна, то ли каратели спешили к месту взрыва — установить не удалось. Выскакивая из грузовиков, гитлеровцы открыли стрельбу, заметив удалявшихся от взорванного моста партизан. Но, скрывшись в темноте, группа Говоркова без потерь вышла из-под огня противника.

Днем позже к нам присоединилась и вторая группа минеров под командованием Баранова. Эта группа установила несколько мин с механическими взрывателями на шоссе около деревни Дугино. Заканчивая минирование, партизаны услышали треск мотоциклов. Начали отход, но было поздно: их заметили подъезжавшие на мотоциклах немецкие патрули. Завязалась перестрелка. Минерам удалось оторваться от оккупантов и добраться до места, где они замаскировали санную подводу. Немцы преследовать их не решились.

А поздно ночью на шоссе, у деревни Дугино, подорвались на партизанских минах и сгорели три вражеских грузовика с продовольствием. Об этом доложили в штаб отряда наши связные, прибывшие с донесениями подпольщиков через несколько дней. Одновременно подпольщики сообщили о глубинных временных складах продовольствия оккупантов. Захватив их, мы решили раздать зерно и муку населению, но жители на этот раз не соглашались брать — были запуганы.

— Увозите себе, не раздавайте. Появятся фашисты, заберут и то, что вы нам отдали, да еще и последнее выгребут, что припрятано, — говорили они.

Пришлось высвободить около сотни партизанских подвод, чтобы отправить в Хинель захваченные муку и пшеницу. Переправлять на партизанскую базу громоздкие обозы, с трофеями, на расстояние сто-двести километров, было очень трудным и рискованным делом. Приходилось сопровождать эти обозы значительными силами, чтобы исключить их захват врагом. Не раз завязывались ожесточенные схватки с противником. Были среди партизан и убитые, и раненные. Так что за партизанский хлеб проливалась кровь наших боевых товарищей. И все партизаны знали и помнили всегда об этом — когда случались дни бесхлебные, никто не роптал, каждый знал, как достается хлебушек и почему его сегодня нет.

Особенно трудно было переправлять обозы с продовольствием из хинельской в брянскую зону, постоянно нуждавшуюся в нем. Зная это, все отряды нашей бригады считали своим долгом регулярно отправлять брянским соседям захваченное у врага зерно и другие продукты. Для пропуска обозов проводились операции по прорыву блокад противника — сначала хинельской, а потом брянской зон. Ни одна такая отправка продовольствия не обходилась без людских потерь с нашей стороны.

Как и всегда, отряд возвращался из рейда с большим пополнением в своих рядах. Несколько десятков жителей Крупецкого района стали партизанами. В этом — заслуга местных подпольщиков. Это они постепенно выявляли и учитывали желающих вступить в отряд, поддерживали с ними связь. А как только появился отряд, они оповестили их о сборе.

Еще с лета, бывая в своем районе, мы стали оставлять у некоторых подпольщиков трофейные винтовки и патроны для вооружения ими новичков. Поэтому все добровольцы, вступившие в отряд в ходе этого рейда, получили сразу оружие и на первый случай по два-три десятка патронов. У некоторых на поясных ремнях висели гранаты, штыки от самозарядных винтовок и даже кавалерийские клинки. Двое юношей принесли ржавый, но в комплекте, ручной пулемет, найденный ими в пустом овчарнике. Жители района, кстати сказать, немало передали нам оружия, патронов и другого военного имущества, подобранного ими в местах боев или принятого на хранение от отступавших наших воинов. Расскажу об одном случае.

Это было в октябре 1942 года в селе Михайловке Крупецкого района. В штаб пришла старушка. Осведомившись, кто из нас главный, она обратилась к Исаеву. И вот что мы узнали.

Старушка живет в крайней хате со стороны Рыльска. Осенью сорок первого, когда наши войска уже отступили, в дверь к ней кто-то осторожно постучал. На вопрос хозяйки «Кто там в такую рань» — ответили: «Красноармейцы!». Она оделась, вышла. Было еще темновато, но рассмотрела — трое в военной одежде, с оружием.

— Не удивляйтесь, мамаша, из окружения выходим, — сказал один из них, стал ее упрашивать спрятать до возвращения нашей армии два ящика с госпитальным имуществом. Пояснил, что приходится бросать подводу, идти по дороге стало опасно. Она открыла им сарай. Красноармейцы занесли туда ящики, поставили их в свободный угол, перебросали на них солому. Их старшой — теперь бабушка хорошо его рассмотрела: в очках и с бородкой, — тепло попрощался с ней, поблагодарил за согласие принять на хранение военное имущество и попросил сообщить о нем командованию Красной Армии, как только наши войска вернутся сюда. «Наверно, доктор», — подумала она, смотря ему вслед. Старушка опасалась, что оккупанты или полицейские могут дознаться о спрятанных ящиках, и попросила Исаева забрать их.

— Прикажи хлопцам, что у меня на постое, они мигом вытащат. Уж такие парни услужливые: дверь отремонтировали, теперь в сенцы снег не задувает, — сообщила она.

— Спасибо, бабушка. Вечером зайдет вот этот молодой человек, — Исаев показал на меня, — посмотрит, что в ящиках и как с ними поступить.

Зайдя к старушке, я застал там пулеметчиков из отделения Мити Швецова. Одни чистили пулеметы, другие крошили самосад, раздобытый у селян. Я сообщил им о поручении командира отряда. Вместе с хозяйкой мы отправились в сарай. Швецов, прикрепив штык к карабину, с которым он не расставался с фронта, хотя был уже пулеметчиком, прощупал солому. Вскоре он радостно вскрикнул:

— Есть! Вот он, голубчик! Я об него стучу штыком!

Пулеметчики быстро перебросали солому в другую сторону.

— Вы уж поаккуратнее сложите соломку, чтобы в сарае беспорядка не заметили полицейские, вдруг принесет их сюда нечистая сила, — просила бабушка.