Павел Гусев - В тылу врага

Из теории вероятности известно, что снаряды никогда не падают в одну и ту же воронку. То же самое и авиабомбы. Этому верил я летом 1941 года, в боях на Юго-Западном фронте. При перебежках в ходе вражеского артобстрела или бомбометания я и мои однокашники стремились залечь в только что образовавшуюся воронку. А сейчас, проезжая по орловским местам, сплошь израненным снарядами и авиабомбами, понял, что теория вероятности не доказана.

Дело в том, что во многих случаях воронки были не абсолютно круглые, а напоминали сплющенную восьмерку, а иногда и вытянутый, неправильной формы круг. И уважая научно обоснованную теорию, я не мог тогда быть полностью уверенным в том, что в одну и ту же воронку не угодили здесь следующие снаряд или авиабомба.

От Залегошь и до самого Орла шоссейной дороги, как таковой, не было. Были сплошные объезды, поддерживаемые в относительно проезжем состоянии воинами-дорожниками. И лишь немногим автомобилям из нашей автоколонны удалось преодолеть этот путь без помощи гусеничных вездеходов. Кстати, на этой трассе, кроме наших двух вездеходов, работало более десятка армейских, прибывших из военно-дорожных подразделений Красной Армии.

Днем нашу колонну несколько раз пытались обстрелять и поразить осколочными и зажигательными авиабомбами вражеские штурмовики, но наши постоянно патрулирующие истребители и зенитная артиллерия надежно охраняли войска, продвигавшиеся в направлении Орла, в том числе и нашу сравнительно небольшую автоколонну.

Для водителей автомобилей при следовании из Ельца в Орел трудности возникли при наступлении ночи. Через узкие щели светомаскировочных накладок на автомобильные фары пробивался слабый луч света, освещавший впереди автомобиля лишь несколько метров дороги. Да и этого было бы достаточно, если бы автомобиль двигался по асфальтовой или шоссейной дороге. Но ведь мы пробирались по бездорожью. В ночных условиях пришлось ехать около пяти часов. Только в двенадцатом часу ночи наша автоколонна достигла Орла.

По городу продвигались медленно. Проезжая часть улиц была исковеркана взрывами снарядов и мин. Наконец колонна остановилась. Красиков пошел в голову колонны, чтобы найти легковушку полковника Польского. Я и Богунов, воспользовавшись остановкой, выпрыгнули из кузова, чтобы поразмяться. Осмотрелись вокруг: находимся на улице с двух-трехэтажными домами. Многие из них полностью или частично разрушены, но виднелись и сохранившиеся здания. Об этом, прежде всего, свидетельствовали слабо поблескивавшие при лунном свете стекла окон.

Несмотря на ночь, мы увидели приближавшуюся к нам группу горожан. Это были женщины и дети и несколько пожилых мужчин.

— Здравствуйте, дорогие земляки! Поздравляем вас с освобождением от проклятого врага! — громко обратился к приближавшейся группе орловчан мужчина, вышедший из автобуса, следуемого за нами.

— Здравствуйте! Спасибо! — наперебой отвечали они, спрашивали: — Не иначе, наша Советская власть к нам возвратилась?

— Да, да! Вы не ошиблись. Мы первые вернувшиеся в наш родной Орел представители областных и городских органов власти, — отвечал им все тот же мужчина.

— Если кому надо временное жилье, то добро пожаловать, потеснимся. — пригласила одна из женщин.

— Конечно, потеснимся, в тесноте — не в обиде, — поддержали ее другие женщины. Мужчина из автобуса ответил им:

— За приглашение спасибо! Действительно, нам жить пока негде, из оставленных нами в 1941 году квартир, видимо, сохранились очень немногие, город враги разрушили сильно. Просьба к желающим потесниться и временно предоставить часть своего жилья возвращающимся из эвакуации сообщить об этом в горисполком. А где он будет находиться — станет известно завтра.

— По машинам! — вдруг раздалась команда из головы колонны. Подполковник Красиков кратко сообщил нам, что ему удалось разузнать:

— Наш штаб будет размещаться в сохранившихся домах профтехучилища по улице Советской. Они почти целы, но в них требуется незначительный ремонт, дезинфекция после обовшивевших оккупантов. Сейчас мы будем следовать туда за «эмкой» полковника.

Через минут пятнадцать мы снова остановились. Красиков поспешил в голову уже маленькой колонны, состоявшей из автомобилей нашего штаба и облисполкома. Вскоре он возвратился, сообщил нам: саперы приступили к работе с миноискателями. Наши минеры уже обследуют основное здание профтехучилища, пользуясь электрофонарями. Света в зданиях нет. Представители военной комендатуры уверены в запуске к утру передвижной электростанции. Рассказав все это нам, он распорядился:

— Всем спать. Дядя Миша, полезай в кузов. Я буду дежурить в кабине. Подъем в 7.00.

Не успели мы еще заснуть, как услышали позывные: «Говорит Москва!». Догадались, что это в соседней с нами автомашине облисполкома на полную мощность включен радиоприемник с автономным радиопитанием. Мы выскочили из кузова своего грузовика, побежали туда. Двери автобуса были открыты. Диктор столичного радио сообщил: «Сегодня в Москве состоялся салют — двенадцать артиллерийских залпов из ста двадцати орудий в честь войск Брянского, Западного, Центрального фронтов, освободивших город Орел, а также в честь войск Воронежского и Степного фронтов, освоивших от врага город Белгород». Это был первый за время Великой Отечественной войны салют во славу победы советских войск над немецко-фашистскими захватчиками.

Потом было краткое радиосообщение о положении на фронтах: войска, освободившие города Орел и Белгород, успешно преследуют неприятеля, срывают его организованный отход на запасные подготовленные рубежи. Фронтовым операциям способствуют активные действия партизанских формирований Курской, Орловской, Смоленской, Сумской и Черниговской областей.

После приятных сообщений диктора Левитана мы улеглись спать. Ровно в 7.00 подполковник Красиков объявил нам подъем, громко прокричав: «Кончай ночевать!»

Партизанские минеры своим чутьем или с помощью миноискателя в 8.00 обнаружили в подвале основного здания техникума, предназначенного для размещения партизанского штаба, замаскированный в куче мусора заряд из пяти шашек по четыреста граммов каждая — это два килограмма тола с двумя капсюлями-детонаторами. Электропровод от них скрытно выведен в соседний отсек подвала. Расчет врагов был прост: как только в здание будет подана электроэнергия, заряд сработает, здание будет взорвано. К такому заключению пришли наши минеры. В течение пяти часов, до 13.00 6 августа, партизанские саперы тщательно проверили все уцелевшие и полуразрушенные постройки, отведенные нашему штабу. И только после этого они выставили указатели: у основного входа в здание — «РАЗМИНИРОВАНО», а в других строениях — «МИН НЕТ».