Виктор Пашкевич - Над рекой Березой

Мелик вспомнил, как полицаи ограбили их дом и жестоко избили мать, сестру Нину и его. Голод заставил мальчика стать чистильщиком обуви.

Мелик все время искал выход из своего незавидного положения. Он несколько раз забрасывал в кладовую щетки, чтобы больше никогда не брать их в руки, но через день-два вынужден был снова идти с ними на улицу. Иначе — голодная смерть.

И вот случайная встреча с Сашей Климковичем. После нее Мелик решил обо всем посоветоваться со своим другом и соседом Виталькой Запольским.

Насобирав по полному лукошку красной брусники, мы шли домой, пробираясь через густые заросли.

— Наверно, в таких лесах живут партизаны, — сказал Саша и присел на пенек отдохнуть.

— А ты откуда знаешь, в каких лесах они живут?

— Вчера у нас был двоюродный брат отца из деревни Селец. Он рассказывал, что партизаны несколько раз заходили к ним в деревню. А лес там точь-в-точь, как этот. Только в нем еще есть озера и болота. Прошлым летом мы с бабушкой ходили туда собирать грибы и ягоды.

— Как же в таком лесу немцы смогли поймать Попова и Мянделя? — недоумевал я.

— Я спрашивал у дяди. Он говорит, что их выдал предатель, сопровождавший партизанских разведчиков в Борисов.

Всю дорогу мы говорили о том, как попасть к партизанам. Саша настаивал, чтобы мы немедленно шли в деревню к его дяде, — он должен знать, где находятся партизаны. Я же доказывал, что без оружия они нас к себе не возьмут.

— Ты прав, — согласился наконец Саша. — Надо сначала раздобыть оружие. А вообще, можно самим организовать партизанский отряд! — вдруг выпалил Саша. — Надо только подобрать с десяток смелых хлопцев — вот тебе и отряд.

Я остановился и с удивлением посмотрел на друга: шутит он или говорит всерьез. Но, слушая Сашу, я все больше и больше убеждался, что у нас с ним одинаковые мысли.

— Ну и чем же отряд этот будет заниматься? — недоверчиво спросил я.

— Как чем? Фашистов бить. Устраивать засады на дорогах. Достанем тол — подорвем несколько фрицевских поездов. А потом соединимся с настоящим отрядом и будем воевать вместе… Вот ты улыбаешься, — продолжал Саша. — А знаешь ли ты, что в гражданскую войну в партизанских отрядах было полным-полно таких, как мы? Я сам об этом читал.

— Ты не равняй гражданскую войну с этой. Тогда не было столько танков, самолетов, машин. Конь, наган да сабля — вот и все оружие. А теперь с одним пистолетом не пойдешь на танк.

— А зачем нам танк? Разве мало фашистов по дорогам шатается? Чтобы справиться с такими, достаточно карабинов и гранат… Ты представляешь, как это здорово! Партизанский отряд из таких же хлопцев, как и мы, — Саша даже языком прищелкнул.

И хотя предложение было заманчивым, я ответил:

— Ничего из этого не выйдет. У нас нет оружия, нет связи с настоящими партизанами, мы даже не знаем, с чего начинать. Кроме того, надо же что-то есть. А зимовать где будем?

— На зиму можно и домой вернуться, — не сдавался Саша. — А весной — обратно в лес.

Мы так заговорились, что и не заметили, как вышли из леса. И тут едва не наткнулись на мотоцикл с коляской. Возле мотоцикла загорали два гитлеровца. Один, веснушчатый, рыжий и тощий, как вобла, пытался прикурить от красивой никелированной зажигалки, но та никак не зажигалась. Напарник рыжего крикнул, чтобы мы подошли ближе и дали ему спички. Саша протянул ему коробок. Солдат прикурил и начал разжигать сухой спирт, на котором намеревался подогреть мясные консервы. В это время на шоссе показалась большая колонна автомашин. Головная машина остановилась напротив мотоцикла. Из кабины вышел офицер и подозвал к себе мотоциклистов.

Оба они вскочили с разостланного на земле одеяла и подбежали к нему. Саша и я остались около мотоцикла. Здесь же лежали обмундирование и кобуры с пистолетами. Они-то и нужны были нам! Саша понял меня с одного взгляда. Нагнувшись, я быстро расстегнул коричневую кобуру и вытащил из нее вороненый парабеллум.

— Прячь в кусты! — шепнул мне Саша.

Я бросил пистолет в вереск около небольшой елки, а сверху накрыл куском промасленной тряпки, валявшейся возле мотоцикла.

Теперь мы думали только об одном: как нам исчезнуть, пока фашисты не заметили пропажу оружия.

И вдруг мгновенно созрело решение:

— Камень, быстро, — сказал я Саше.

Сперва он ничего не понял.

— Ты что, не слышишь? Камень надо положить в кобуру вместо пистолета, — разозлился я.

Саша оглянулся и быстро подал мне небольшой плоский камень. Дрожащими руками я еле-еле втиснул его в кобуру.

Мы стояли и ждали, когда вернутся солдаты. Бежать нельзя. Это сразу вызовет подозрение: пропажу обнаружат, нас поймают и повесят, как тех партизан на площади. Пойдем только после того, как они вернутся и начнут жрать свои консервы.

Наконец оба солдата подошли к своему мотоциклу и… начали натягивать на себя брюки и френчи.

— Все! Конец! — подумал я. Но гитлеровцы ни о чем не догадались. Быстро оделись, застегнули ремни с кобурами, в одной из которых вместо пистолета лежал камень, и поехали впереди колонны тупоносых грузовиков с солдатами.

Так появилось у нас свое оружие — один на двоих, совсем новенький немецкий парабеллум и восемь блестящих патронов.

Несколько дней подряд изучали мы парабеллум, раз пятьдесят разбирали и собирали его, пока хорошо не усвоили назначение каждой детали. Но этого нам было мало, захотелось провести испытание, испробовать боевые качества трофея. Решили пойти в лес за реку Плиссу, в сторону деревни Дубовый Лог, куда до войны часто ходили за грибами.

В один из теплых сентябрьских дней, захватив с собой лукошки и пистолет, мы с Сашей направились туда. Дома своих предупредили, что идем по грибы.

Перейдя через Плиссу по Горбатому мосту, мы вскоре оказались в густом лесу, тишину которого нарушали только кузнечики, беспрерывно стрекотавшие в еще зеленой траве. Узкая тропинка, извивавшаяся между вековыми деревьями и траншеями, привела нас на красивую солнечную полянку. Кругом ни души.

Мы спустились на дно окопа и выбрали для мишени толстое дерево. Первым должен был стрелять я. Но что это? Почти рядом, в десяти-пятнадцати шагах от нас, мы увидели женщину и немецкого офицера. Они шли по тропинке в сторону реки и о чем-то оживленно разговаривали по-немецки. Моя рука, еще не успевшая поднять пистолет, онемела, ноги стали подкашиваться. Пистолет мягко шлепнулся на песчаное дно окопа. Рядом со мной стоял ни живой ни мертвый Саша.

Когда офицер и его размалеванная спутница прошли мимо, равнодушно взглянув на нас, Сашка облегченно вздохнул:

— Чуть-чуть не влипли. Хорошо, что не успели стрельнуть… Поймал бы он нас, гад, и повесил. Знаешь, кто это такие? — спросил он.