Любовь Буткевич - Солдаты милосердия

— Всем частям было известно, что здесь задержалось много раненых в госпиталях и медсанбатах, — продолжал он. — Гитлеровцы пытались вернуть железную дорогу, а наши, естественно, прилагали усилия, чтобы оттеснить врага.

— Да, эта дорога выручила нас здорово! Всех подготовленных к эвакуации раненых смогли переправить в тыл.

— Ну что мы все о делах. Товарищ Любаша, сегодня наши культработники обещали организовать танцы. Решили повеселиться, пока позволяет обстановка. Признаться, мы затем и шли вчера в село, чтобы пригласить ваших девчат на вечер. Но узнали, что вам не до танцев. Значит, отказываемся и мы от этого удовольствия и просим разрешения вернуться к вечеру сюда, чтобы побыть с вами вместе. Можно?

— Можно, можно, — с радостью отозвалась хозяйка.

Но капитаны не пришли. Хозяюшка наша забеспокоилась.

— Ой, таки гарны хлопцы! Если б смогли, пришли бы обязательно. Значит, опять готовятся к бою. Ой, скоро ли перебьют этих проклятущих фашистов. Так страшно, когда стреляют! Все ждешь, что вот теперь-то тебе конец пришел. А жить еще хочется.

— Ничего, тетя, еще поживем. А за ребят не беспокойтесь. Все равно расставаться с ними придется.

Вечером следующего дня у хаты остановилась машина. Вошел солидный, преклонного возраста старшина и передал мне записку от Владимира-артиллериста. В ней он извинялся, что не смог прийти. И написал о том, что не успел сказать о самом главном.

— Часть перебросили неожиданно, — объяснил старшина. — Капитан убедительно просит вас приехать с этой машиной, договориться о том, чтобы оформить официальный перевод из госпиталя. Нам тоже нужны медработники. Скучать не придется.

— Что за глупости?! Никуда я не поеду.

— Он просил передать, чтобы вы не брали во внимание его личное отношение. Он просто не хочет оставлять вас в этой обстановке. Скоро начнутся бои, и неизвестно, чем все может окончиться. Капитан очень за вас беспокоится.

— Спасибо передайте ему за беспокойство. Сказала — не поеду. Как он мог подумать?!

С началом боев усилилась тревога. А по словам поступающих раненых, создавалась опасность окружения.

В один из вечеров майор Темкин вызвал дежурившего по части лейтенанта Дунаевского и предупредил:

— Лейтенант, обстановка очень серьезная. Будь внимательнее. Может случиться так, что в срочном порядке придется вывозить раненых.

Лейтенант с несколькими бойцами из команды выздоравливающих провели патрулирование по селу и вокруг него. Обстановка действительно казалась угрожающей. Да только как можно было определить серьезность положения? «Ну, идут поблизости бои, как бывало и не раз. Но надо надеяться на то, что враг сюда не пройдет. И зачем нагнетать тревогу?» — размышлял Дунаевский.

Вдруг все остановились: услышали грохот приближающихся танков, которые шли к селу. Ребята встревожились: не вражеские ли машины прорвались?

Притаились. Танк, идущий первым из шести, остановился на перекрестке дорог, в полукилометре от крайних хат. Загремел открывающийся люк. Замаячила голова танкиста. Послышался неясный разговор с сидящими на танке бойцами.

— Э-эй, есть тут кто-нибудь? — кричит танкист, спрыгнув на землю.

Услышав родную речь, Дунаевский приблизился.

— Мы есть.

Подошли и остальные бойцы.

— С кем разговариваете? — спрашивает человек, вынырнувший из люка второго танка.

— Да вот здесь люди, говорят — из госпиталя. Несут патрульную службу.

Подозрительно осмотрев группу бойцов с карабинами, одетых не по форме (из-под ворота шинелей выглядывали не гимнастерки, а нижнее госпитальное белье), второй водитель произнес:

— Откуда военный госпиталь? Здесь никаких госпиталей не должно быть — передовая рядом.

— Это действительно так, — подтверждают больные. — Мы из госпиталя вместе с лейтенантом.

— По карте показать можете — где находимся? — обращаются к Дунаевскому, подсвечивая фонариком.

— Вот наше село — Юзефовка.

Оказалось, что в этом направлении выходила из окружения большая группа солдат и офицеров противника. Не исключалась вероятность появления их в нашем районе. Танкистам была поставлена задача — перекрыть врагу выход из окружения…

С помощью бывалых солдат и мы превратились в знатоков, кто по артиллерийским залпам мог определить расстояние до передовой. Здесь орудия били, казалось, не далее как в пяти километрах, и такая обстановка оставалась неизменной в течение нескольких суток, а поэтому, получив приказ о свертывании госпиталя, мы удивились, Обычно с места снимались тогда, когда намного больше отставали от передовых частей. Не предполагали, что отходим назад, твердо убежденные в том, что идти должны только вперед.

Потеплело. По непролазной грязи кое-как тянут лошади повозки с ранеными. Из Юзефовки я их сопровождала до ближайшего ХППГ-5149, который находился в деревне Сестриновке.

Эта деревня располагалась в таком укромном месте, в низинке, между холмов и пригорков, что казалось, ничто не могло привлечь внимание вражеских летчиков. Но самолеты кружили и кружили над ней. Оставалось совсем немного пройти, уже спускались по косогору, когда появился самолет и пошел обстреливать вдоль обоза. Сразу же упали три лошади. Слышу, зовут на помощь вторично раненые. Растерянно смотрит на меня побледневший санитар. С безжизненно повисшей руки его частыми каплями стекает кровь. Рука оказалась перебитой в локте. Рана сильно кровоточила. Наложила жгут. Наскоро перевязав, усадила на подводу. Теперь скорей его надо доставить на операционный стол.

У остальных ранения были не такими опасными.

Потеснив людей, лежащих на телегах, мы с сопровождающим возчиком переложили раненых с тех повозок, где пострадали лошади, и поспешили покинуть место происшествия.

Сдав раненых, я уехала в Белиловку Житомирской области, куда переправлено имущество госпиталя. Некоторое время спустя, когда обстановка стала более спокойной и надежной, мы вновь вернулись в Юзефовку и заняли прежние места.

С успешным продвижением наших войск и полевым госпиталям надо было следовать за передовыми частями. На развертывание госпиталя обычно отводилось от двух до четырех суток в тех случаях, когда шла подготовка к наступлению, пока подтягивались армейские подразделения на данный участок предстоящих боевых действий. Место дислокации определялось оперативным отделом армии и санитарным управлением. А госпитальным ответственным работникам оставалось лишь подобрать помещения.

При развертывании не только предъявлялись высокие санитарно-эпидемиологические требования, но и необходим был удобный подход для транспорта, нужен высокий темп работы, чтобы уложиться в срок к приему раненых.