Любовь Буткевич - Солдаты милосердия

НА ФРОНТАХ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ РАБОТАЛИ БОЛЕЕ 200 ТЫСЯЧ ВРАЧЕЙ И ОКОЛО ПОЛУМИЛЛИОНА ЧЕЛОВЕК СРЕДНЕГО МЕДИЦИНСКОГО ПЕРСОНАЛА.

ОНИ ВОЗВРАТИЛИ В СТРОЙ 72,3 ПРОЦЕНТА РАНЕНЫХ И 90,6 ПРОЦЕНТА БОЛЬНЫХ СОЛДАТ И ОФИЦЕРОВ…

УСПЕХИ ЭТИ ПО СВОЕМУ ЗНАЧЕНИЮ И ОБЪЕМУ РАВНЫ ВЫИГРЫШУ КРУПНЕЙШИХ СТРАТЕГИЧЕСКИХ СРАЖЕНИЙ.

Прошло более четырех десятилетий со Дня Победы над гитлеровским фашизмом, а время не в состоянии выветрить из памяти пройденное и пережитое в суровые годы войны, в годы нашей юности.

Я часто беру в руки небольшую записную книжицу с пожелтевшими от времени листочками и просматриваю записи, сделанные мной в 1943—1945 годах. Это не дневник. Там указано лишь место и время дислокации нашего ХППГ — хирургического полевого подвижного госпиталя № 5148, входившего в состав 38-й армии 1-го Украинского фронта и прошедшего по дорогам войны от Курской дуги до западных границ освобожденной Родины и дальше — через Польшу и Германию до Чехословакии, где продолжалась освободительная миссия войск Советской Армии. И на каком бы названии населенного пункта ни останавливался взгляд, моментально всплывало в памяти былое.

Однажды зародилась мысль изложить воспоминания на бумаге. Получилась солидная тетрадь в шестьсот листочков. Позднее задумалась: может, стоит описать подробней работу медперсонала в полевых условиях? К сожалению, о военных медиках пишут не так уж часто. В военных мемуарах и художественной литературе авторы, бывает, отводят им всего лишь несколько строчек.

При подробном описании появилась необходимость уяснить кое-какие события. В этом помогли мне воспоминания командующего 38-й армией К. С. Москаленко, командующего 1-м Украинским фронтом Маршала Советского Союза И. С. Конева и краткая история ХППГ-5148, копию которой передали мне родные Клавдии Степановны Еговцевой, бывшего медстатистика-делопроизводителя госпиталя. Были беседы с друзьями, с ветеранами 38-й армии. Консультировалась я и в совете ветеранов нашей армии.

Так сложилось повествование о солдатах милосердия. И этот нелегкий многолетний труд я посвящаю своим друзьям, подругам-спутницам по длинным и опасным дорогам Великой Отечественной войны.

Л. Буткевич

В Кировском райвоенкомате Перми многолюдно, шумно. Сегодня здесь больше, чем когда-либо, девушек — будущих моих товарищей.

Одну за другой называли наши фамилии, приглашая с родителями на беседу к военкому. Молодой лейтенант, приоткрывая дверь кабинета, четко произносил:

— Гладких!..

— Драченко!..

— Никулина! — необычно громко, как показалось, прозвучала моя фамилия.

Я вздрогнула. Что-то сейчас будет?!

Мама и папа вошли вместе со мной в просторный кабинет военкома.

— Присаживайтесь, — указал на стулья лейтенант.

Из-за стола поднялся высокий плотный человек в военной форме с двумя шпалами в петлицах. Привычным движением поправив гимнастерку, он подошел к нам.

— Уважаемые отец и мать, ваша дочь идет на фронт добровольно. Подавала несколько заявлений, уверен, что она вам в этом деле не призналась. Что вы, родители, на это скажете?

Я стояла рядом с солидным военным и чувствовала себя очень неловко оттого, что этому серьезному и занятому человеку приходится терять время на какую-то упрямую девчонку. А вдруг еще с мамой плохо станет или заплачет и скажет: «Не пущу!» Что тогда? Да и военком может повторить уже знакомые слова: «Еще подрасти придется. Уж больно ростом мала!» Мысли мелькали разные.

Мать с отцом удивленно посмотрели на меня. Спрашивали взглядом: «Так ли это на самом деле, как сказал военком?» Помолчали.

— Сама решила — и, наверное, правильно решила. Пусть идет с богом, — тихо и покорно проговорила мать.

Отец молчал. Трудно было угадать, что творилось на душе у старого солдата и как оценивал он мой поступок.

— Спасибо, мамочка. Простите, пожалуйста. Не могла сказать вам об этом раньше, не хотелось волновать.

Я понимала, каких усилий стоило матери, чтобы произнести слова «пусть идет с богом», потому безмерно была благодарна ей и горда материнской поддержкой.

Немного времени спустя все тот же лейтенант, выйдя из кабинета, зачитал список фамилий, где значилась и моя, и скомандовал:

— На выход, стройся!

Наскоро прощаюсь с родителями. Пристраиваюсь в шеренгу.

— По порядку номеров рассчитайсь!

— Первый!..

— Шестой!..

— Пятнадцатый!..

— Старшей назначается Гладких!

— Есть! — ответила Гладких.

Пока наш путь лежал к железнодорожной станции Нижняя Курья. Посмотрела на девчат: с кем бы из них познакомиться и подружиться? Но все они шли уже попарно, оживленно разговаривая и казались такими серьезными, что не подступиться. К великой досаде, я ростом оказалась меньше всех своих спутниц. «Ну и пусть!» — подумала я и зашагала одна, уже воображая себя солдатом на марше.

— Под-тя-ни-ись! — скомандовала Гладких.

Командирша понравилась всем с первых минут похода. Среднего роста, коренастая, с карими смеющимися глазами и длинными лохматыми ресницами. Одета в ватник, серую пуховую шапку с длинными ушками, походный вид дополнял вещевой мешок за спиной. Еще бы ей брюки — и сошла бы за веселого, озорного парня-подростка.

— Рота, слушай мою команду: под-тя-нись! И давайте знакомиться. Меня Шуркой можете звать, — произнесла она.

— А я — Оксана Драченко, — назвалась миловидная девушка в форменной одежде ФЗУ — черной шинели с блестящими пуговицами и берете, из-под которого выбивались русые кудряшки.

Медсестра старшина К. Е. Драченко

— Оксана, а ты родом откуда? — полюбопытствовала Шура.

Тому, что украинская девушка оказалась на Урале, удивляться не приходилось, ведь сюда эшелонами прибывали эвакуированные с юго-западных областей. Просто захотелось уточнить, где родина Оксаны.