Михаил Кожухов - Над Кабулом чужие звезды

Мечтали о воде мы в пустыне Регистан.

Кричали мы от боли на койках медсанбатов,

а все-таки по-доброму мы вспоминаем наш Афган…»

Лучше, чем написал в своей песне Игорь Морозов, и не скажешь.

«— Что там у тебя в батальоне творится?! Ты, говорят, пятерых солдат чуть перед строем не расстрелял?

— Шестерых, товарищ генерал, если быть точным…!»

Герой афганской войны комбат Сергей Ушаков.

Приглашенные правительством, по Кабулу разгуливали «духи» из окрестных банд.

Странная все же профессия: сначала рассказывать о том, как гибнут наши мальчики в афганских горах, а потом интервьюировать их убийц!

Руслан Аушев «сделан» из отборных материалов: кристально честен, абсолютно верен, отчаянно храбр. Он продолжал командовать боем, когда пуля со смещенным сердечником вошла в область ключицы и перепахала его всего: легкие, кишечник, печень… После его ранения женщины 180-го полка, скинувшись, купили чайный сервиз в качестве приза той, которой — хотя бы временно! — достанется сердце Героя.

Сервиз, увы, остался невостребованным…

Уезжая в Афганистан, многие из нас верили: мы едем помогать этой стране и этим людям сделать их жизнь лучше… День на третий от этой романтики, как правило, не оставалось и следа.

Иосиф Кобзон уже и сам точно не помнит, сколько раз он приезжал в Афганистан: десять? Одиннадцать раз?

«Вроде взрослый уже человек, а чувствую себя как в школе жизни, — говорил он. — Я здесь даже пою по-другому.»

У Джаны Шнайдер, фоторепортера из США, «бронебойная» улыбка. Это ее глазами мир увидел вывод советских войск из Афганистана.

У солдата на войне куда больше грязи, крови, холода и голода, чем шелеста знамен, звона медалей и торжественных маршей.

Последний солдат… Громова редко звали по имени-отчеству на этой войне. Или по фамилии, или просто: командующий.

Уже тогда, на выводе войск, в походной палатке у «полариса» — буржуйки, сделанной из гильзы артиллерийского снаряда, — было понятно: все мы будем вспоминать эти годы как лучшие в нашей жизни.

По принятой у военных неофициальной терминологии, солдаты регулярной афганской армии.

Так в переговорах по рации называли «душманов». Кстати, само это слово ввели в оборот наши пропагандисты в первые годы войны, и существует оно, главным образом, на страницах газет. Армейские по созвучию быстро переделали «душманов» в «духов». Сами же афганцы называют бойца оппозиции «моджахедом» — борцом за веру, или «ашраром» — врагом.

Просторечное название местных денег — «афгани»

Крупнокалиберный пулемет Дегтярева — Шпагина.

Буквально: советский, от слова «шура» — совет (фарси).

Мальчик.

Уважаемая.

Демократическая организация молодежи Афганистана — аналог ВКЛСМ, который с помощью наших советников пытались создать в этой стране.

Советник (фарси).

Афганская служба государственной безопасности.

Свод обычаев у народов, исповедующих ислам.

Крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый.

Однажды Ада Петрова, коллега и по совместительству жена собкора Гостелерадио Михаила Лещинского, вернувшись домой, с гордостью сообщила, что ходила за покупками на Майванд. Это район Кабула, где советским появляться запрещено. «Лещ» пожал плечами и произнес гениальную фразу: «Тебе ума бы столько, сколько смелости». Это, в общем, и про меня тоже.

Принятое в переговорах по рации обозначение мирных жителей.

«Сорбоз» — солдат (фарси).

КЗС — костюм защитный сетчатый: пятнистая одежда из хлопковых ниток, продуваемая ветром. У КЗС один недостаток: нет карманов. Курящие поэтому подвешивают спички на веревки от капюшона, а сигареты прячут в каску.

Зенитная самоходная установка.

Тогда, в Афганистане, Востротин не назвал мне имя того капитана: не мог. Только спустя несколько лет признался: это был Виктор Федорович Карпухин, впоследствии — один из легендарных командиров и основателей «Альфы». К сожалению, его уже нет на свете.

Переносной зенитно-ракетный комплекс, например — «стингер».

Медицинский спирт, перемешанный с «фантой».

Царандой — афганская милиция.

«Наливниками» в Афганистане называли машины с цистернами, которые перевозят ГСМ — горюче-смазочные материалы.

Ну, тут я немножко вру, как же без этого? Очень жаль было оставлять накопленное почти за четыре года добро: кремневое ружье производства 1870 года (ровесник Ленина!), длиннющую кривую саблю, которую не запихнешь ни в один чемодан, отличную чешскую мелкокалиберную винтовку, а главное — подарок Востротина: великолепный револьвер «Беретта». Только потом стало понятно, что это можно было бы спокойно провести через границу с любой военной колонной и любоваться всем этим по сей день. Теперь этим, наверное, любуется кто-то другой — в Кабуле.