Владимир Мильчаков - Повести и рассказы

— Откуда эти сведения? — не выдержал Клотце.

— Нам об этом сообщили друзья Макса Бехера.

— Какие друзья? Ведь мы знаем всех друзей Макса! — не унимался Клотце:

— О том, кто эти «друзья» Макса Бехера, я знаю не больше вас. Но за то, что в Грюнманбурге будет жарко, ручаюсь головой.

— А что должны делать мы? — спросил Генрих.

— Друзья Макса Бехера просят нас сохранять спокойствие и в Грюнманбург не совать носа, — несколько угрюмо ответил Карл.

— Здорово получается! — весело рассмеялся Эрих Лонге. — Друзья Макса Бехера просят друзей Макса Бехера не совать нос туда, куда сами сунули уже не только нос, а, наверное, и еще кое-что похлеще. Такую просьбу нельзя не исполнить.

— Тем более, что ее исполнить очень легко, — подхватил Ганс — Ведь в Грюнманбурге из наших только один Карл Зельц.

— Не совать носа в Грюнманбург — этого мало, — увесисто, как положил булыжник, сказал сутулый смазчик. — Мы все-таки должны сунуть свой нос, хотя бы не в Грюнманбург. Совесть-то у нас есть или нет? Те друзья Макса Бехера будут жизнью рисковать, а мы будем пить доброе немецкое пиво? Плохо получается.

— Вот-вот, — кивнул Ганс. — Правильно. Я советовался с товарищами. Надо нам часть работы взять на себя.

— В Грюнманбурге? — спросил Клотце.

— Просьбу друзей нашего Макса надо уважать, — шутливо и в то же время почтительно ответил Ганс. — В Грюнманбург нам не так просто попасть. Да, пожалуй, и незачем. Там все, что можно, сделают другие. А вот об теплоцентрали следует подумать нам.

— Мы же хотели к Первому мая, — напомнил Клотце.

— Давно пора, — горячо поддержал Ганса Эрих Лонге. — И Первого мая ждать незачем.

Молчавший до сих пор Генрих заговорил, для убедительности при каждом доводе загибая палец на левой руке.

— Теплоцентраль отдает весь ток Грюнманбургу. Значит, жители не пострадают. Это раз. Оставить Грюнманбург без электроэнергии в самую трудную минуту — значит, сделать большой вклад в дело борьбы с фашизмом — два; показать народу, что мы не только листовки можем расклеивать, а и по-настоящему бороться — это три; и, наконец, если русские действительно здесь или в Грюнманбурге, то взрыв теплоцентрали отвлечет от них внимание гестапо — это четыре. Теплоцентраль надо взорвать.

— Как вы думаете, товарищи? — обратился Ганс к остальным.

— Взорвать! — в один голос ответили сидящие в зале.

— Надо так рвануть, чтоб от теплоцентрали только пыль осталась, чтоб наци долго очухаться не могли, — дополнил Эрих Лонге. — Чтоб гул по всей Германии слышали!

Словно в подтверждение этих слов здание «Золотого быка» вздрогнуло, в окнах зазвенели стекла.

— Что это? — с удивительной для толстяка легкостью вскочил со стула Клотце. Ему никто не ответил. Все сидели, прислушиваясь. Наконец донесся приглушенный расстоянием звук взрыва.

— Почти четыре секунды, — раздался спокойный голос Карла Зельца. — По прямой около тысячи двухсот метров.

Посыпались различные предположения:

— Это не в городе…

— И не в Грюнманбурге.

— Конечно! До Грюнманбурга двенадцать километров.

— Может быть, на шоссе?!

— Взрыв небольшой…

— Ну, не скажи. Взрыв нормальный… Тряхнуло неплохо.

В этот момент в зал вбежала Эльза. Торопясь выложить распиравшие ее новости, она от самой двери защебетала:

— Ой, что было! Сначала, как только я стала на пост, шесть грузовиков с солдатами проехали в сторону развалин пивного завода. Потом за ними помчалась машина Цехауера. Потом ка-ак что-то взорвется!.. Огонь от наших ворот видно было.

— Взрыв был на развалинах завода? — спросил Ганс.

— Нет, гораздо дальше. Скорее всего, на холме.

— Спасибо, Эльза. А теперь пойди обратно и смотрите там с Мартой внимательно. Не подведите вас.

Девушка исчезла в дверях.

— Может быть, это русских накрыли? — нерешительно проговорил Генрих.

— Тогда была бы стрельба. Разве русские сдадутся без борьбы? — запротестовал Зельц.

— Спокойно, товарищи. Сейчас мы ничего не можем сделать. Завтра все узнаем. — Ганс встал и, опершись обеими руками о столик, с улыбкой посмотрел на друзей. — У меня тоже такое предчувствие, что этот взрыв имеет отношение к тому делу, ради которого русские появились здесь. Этот взрыв, товарищи, мне кажется могучим голосом наших русских друзей.

— Почему же они не свяжутся с нами? — с обидой вырвалось у Клотце. — Что они нас боятся, что ли? Мы бы им помогли.

— Не нам учить русских конспирации, — отрезал Ганс. — Ведь они приехали не как представители братской компартии, а как военные люди, разведчики. А за помощь они нам будут благодарны. Ты, Эрих, — взглянул Ганс на Лонге, — и ты, товарищ Митман, сегодня получите все нужное для того, чтобы завтра перед рассветом теплоцентраль взлетела на воздух. Сигналом вам послужит взрыв в Грюнманбурге. Товарищ Зельц, надеюсь, звук взрыва в Грюнманбурге будет слышен на теплоцентрали?

— Будет не только на теплоцентрали, а вдвое дальше, — подтвердил Зельц.

— Ну, так вот. Вам разрешено отстать от грюнманбургского взрыва не больше чем на пять минут. План операции старый, как намечали раньше. Разница только в количестве взрывчатки. Ее вы получите вдвое больше, чем намечалось. Взрывать надо так, чтобы не могло быть и речи о восстановлении.

Лонге и сутулый смазчик встали, словно солдаты, поручающие боевой приказ от командира.

— Будет исполнено, — ответил Лонге.

— Сделаем, — отрубил Митман.

— Помните, что не только наша группа, а многие другие группы отдают вам с трудом и смертельной опасностью добытую взрывчатку. Ни один грамм ее не должен пропасть.

— Не пропадет! — заверил Лонге.

Митман молча поднял кверху сжатый кулак.

— Обо всем, что произойдет в ближайшее время в Борнбурге и Грюнманбурге, мы должны правдиво рассказать нашему народу. Значит, как только будут готовы листовки, они должны быть расклеены в ту же ночь в городе и на вокзале.

— Нужно рассказать и о положении на фронтах, — напомнил Генрих. — Мы давно уже ничего не давали. В газетах печатается сплошная брехня. Надо ее разоблачить.

— Пока что мы не можем сами принимать сводки советского командования, — развел руками Ганс. — Как там, Карл, с новыми радистами в Грюнманбурге? — обратился он к Карлу Зельцу.

— Не подступишься, — махнул рукой Зельц. — Самые густопсовые. Не люди — звери. С тридцать третьего года эсэсовцы. Только и разговоров, как они преданы фюреру и как им доверяет начальство.

— Значит, ничего нельзя сделать?

— С такими не сговоришься.

— Что же, они из Грюнманбурга не вылезают? — недоверчиво полюбопытствовал Клотце. — Пиво-то они все-таки пьют, наверное?

— Как не пьют? Пьют, — пожал плечами Зельц. — Им по приказу генерала Лютце все доставляют. Они держатся отдельно от других солдат и очень высокомерны. Любимчики начальства!.. Нет, с ними ничего не выйдет. Надо искать другие пути.