Владимир Лавриненков - «Сокол-1»

— Не думаю, — ответил комиссар. — Польское буржуазное правительство отказалось от нашей помощи, но заискивало перед Гитлером и тем самым подвело свою страну к пропасти.

Так оно и случилось. Уже 17 сентября германские войска оккупировали чуть ли не всю Польшу, вышли на линию Львов — Владимир-Волынский — Брест — Белосток. Коричневая тень фашистской оккупации легла на древние польские земли.

Чего теперь ждать от гитлеровцев? Насторожилась наша страна. Приведены в готовность войска. Вместе со всей армией — начеку эскадрилья Льва Шестакова.

…Топот солдатских сапог под окнами, резкий стук в окна, двери в один миг разбудил весь городок.

— Боевая тревога! Боевая тревога!…

…Натренированная эскадрилья собралась быстро, четко, выстроилась, в предрассветной тишине слушает приказ командира:

— В срочном порядке вылетаем в район города Гродно. Быстро подготовить карты, рассчитать маршрут. Самолеты заправить полностью, снарядить всем боекомплектом. Взлететь в 6.00 звеньями.

Времени на прощание с семьями не было.

«Война! Война!» — пронеслось по городку, жены, матери, дети бросились к аэродрому:

— Что произошло? Куда? Надолго?

Рыкачев успокаивал всех:

— Обычное учение. Скоро вернемся…

Только никого не могли утешить слова комиссара — его суровый взгляд говорил красноречивее всяких слов.

Ровно в 6.00 отлично выученная эскадрилья дружно стартовала, взяла курс на Гродно.

А родные, оставшиеся на земле, лишь спустя долгое время узнают, что перелет эскадрильи был связан с освободительным походом советских войск в Западную Белоруссию и Западную Украину. Еще позже придет весть, что эскадрилья в полном составе расположилась в Запорожье, где формируется новый истребительный авиационный полк.

Командиром вновь сформированного 69-го полка был назначен дважды награжденный орденом Красной Звезды бывший инспектор армии Павел Николаевич Баранов. Комиссаром — Николай Андреевич Верховец. Начальником штаба — Виктор Семенович Никитин, так же, как и командир, награжденный орденом Красной Звезды за успехи в боевой и политической подготовке.

Лев Шестаков стал заместителем командира полка по летной подготовке. Его бывший инженер эскадрильи — Николай Яковлевич Кобельков, участвовавший в боях в Китае и заслуживший там орден Красной Звезды, — принял должность инженера полка, заместителем у него стал также орденоносец, воевавший на Халхин-Голе, Дмитрий Сергеевич Спиридонов.

Полк возглавили люди большого жизненного и боевого опыта, умеющие сплотить и повести за собой большой коллектив авиаторов.

В октябре 1939 года полк в составе четырех эскадрилий И-16 перебазировался под Одессу на аэродром Школьный.

Жизнь завертелась в стремительном вихре. Требовалось срочно слетывать полк, обучать его ведению боевых действий. Начали летать — а тут посыпались тяжелые неудачи: одна за другой несколько аварий.

Лев очень переживал — ведь он же отвечает за летную подготовку. В чем дело? Где корень зла? Докопаться до истинной причины никак не могли, пока не разобрали до последнего винтика моторы аварийных самолетов. Оказалось, виной всему — главный подшипник коленвала: он разрушался.

Были и другие неприятности. Процесс становления не так прост… Наконец вновь рожденный полк перестало лихорадить. Пошла ритмичная плановая учеба. Теперь можно было подумать и о семьях, забрать их в Одессу.

Вскоре военный городок наполнился детским смехом, женщины стали приводить в порядок его территорию, разбивать клумбы, сажать цветы, деревья.

Приехала и Липа с маленьким Львом, у которого в октябре появилась сестричка Таня. Новый, 1941, год Лев Шестаков встречал в кругу семьи. После долгой разлуки он пристально вглядывался в родные лица, и вновь в душе бывалого воина росло тревожное беспокойство: черные крылья войны накрыли собой Польшу, Францию, Австрию, Чехословакию.

Неожиданно в полк прибыл старый знакомый по испанским боям, ныне командующий ВВС Одесского военного округа комбриг Александр Иванович Гусев, проверил боеготовность, а затем сказал в узком кругу командиров:

— Гитлер сосредоточил у наших границ большие силы. Сегодня уже нет сомнений: мы должны быть готовы ко всему, к самым тяжелым испытаниям, и мне особенно приятно, что это очень хорошо сознает Лев Шестаков. Встретил я как-то инспектора, проверяющего его летчиков. Он рассказал, что был восхищен их выучкой. Он за это, по его словам, прямо-таки влюбился в Шестакова. Правду я говорю, Лева?

— Мне он почему-то об этом не говорил, даже поначалу страху нагнал, — отозвался тот, и все вокруг засмеялись.

— Выходит, ты до сих пор не знал, что есть на свете влюбленный в тебя инспектор?

Гусев, когда закончил все свои дела, пригласил к себе Шестакова. Вспомнили Испанию, друзей, поговорили о делах. Комбриг рассказал много интересного. Оказывается, вместе с нашей военной делегацией он побывал в Германии.

— Как, в самой Германии? — изумился Лев.

— Ездили с Супруном на выставку авиационной техники, — пояснил Гусев. — Там нам показали Me-109 новейшей модификации. Супрун даже летал на нем. В. Мессершмитт был в восторге от его высшего пилотажа. Пока Супрун летал, пригляделся я к окружению и увидел, кого бы ты думал? Ни за что не догадаешься. Курта Ренера. Того самого долговязого наглого фашиста, которого ты сбил в Испании.

— Не может быть?

— В наше время все может быть, дорогой Лева!

21 июня Лев с женой были в оперном театре. Далеко за полночь пришли домой. Дети давно спали, улыбаясь чему-то во сне, еле слышно тикал на столе накрытый фуражкой будильник — в воскресенье обходились без него.

Коротки июньские ночи. Только стали засыпать, как оба вздрогнули от резкого, надрывного завывания сирены, вслед за которым раздался громкий стук в дверь.

Лев встал с постели, открыл дверь. Перед ним стоял запыхавшийся посыльный:

— Товарищ майор, боевая тревога!

— Почему боевая? — не то прибежавшего, не то самого себя спросил Шестаков. — Просто тревога. Не в первый ведь раз…

— Не могу знать, товарищ майор, приказано поднять всех по боевой тревоге, — ответил посыльный и стал барабанить в соседнюю дверь.

Лев окинул сонным взглядом уютную, теплую комнату, мирно спящих ребятишек.

— Лева, надо собираться, — сказала Липа, подавая ему обмундирование. — Чемодан «тревожный» возьмешь?

— Да нет пока, если будем куда-то выезжать, заскочу…

Война! Услышав о страшной вести, новый комполка Марьинский, Верховец, Шестаков, да и все в полку не сразу осознали всю неотвратимость случившегося. Думалось, что все еще как-то образуется, утихомирится. Однако не сидеть же сложа руки, надо что-то предпринимать. Боевой испанский опыт подсказал Шестакову: первым делом — рассредоточить и замаскировать самолеты.