Станислав Ваупшасов - Партизанская хроника

Победа в Великой Отечественной войне против фашизма была достигнута советским народом, руководимым Коммунистической партией и Советским правительством.

Советские люди находили различные средства борьбы с гитлеровскими захватчиками.

На Украине, в Белоруссии, Прибалтике, Брянских лесах, под Ленинградом и Смоленском — повсюду с первых же дней фашистской оккупации развивалось партизанское движение.

Первоначально возникшие разрозненные партизанские группы вырастали в отряды; отряды объединялись в бригады и соединения. Для населения оккупированных районов партизанское движение было источником веры в победу над врагом, могучим возбудителем воли к борьбе и патриотическим действиям, к самоотверженному выполнению долга перед Родиной. В оккупированных городах сотни и тысячи скромных героев нападали на гитлеровцев, срывали их планы, осуществляли диверсии на предприятиях и железнодорожных узлах.

Для руководства и помощи партизанскому движению и местным подпольным организациям Коммунистическая партия посылала в тыл врага испытанных, самоотверженных сынов и дочерей социалистической Родины. Десантники, местные отряды и подпольщики быстро становились единым коллективом.

В этой книге я попытался рассказать о том, как наша чекистско-оперативная десантная группа по заданию партии влилась в партизанское движение на оккупированной территории Белоруссии, создавала подпольные группы в Минске и как она стала костяком большого партизанского отряда.

В книге изложены только подлинные факты, в ней нет вымышленных персонажей, все действующие лица названы своими именами.

Весть о вероломном нападении гитлеровских полчищ на нашу Родину застала меня за пределами Советского Союза.

Утром, за неделю до начала Отечественной войны, мы с товарищем по работе в советском консульстве отправились на берег полежать на песке, полюбоваться на рыбаков, с зарею отплывающих по воскресным дням в море с таким расчетом, чтобы вернуться к обедне в крохотной деревенской церкви. Большинство жителей прибрежных островов занималось земледелием и рыбным промыслом. Некоторые из них служили в германском торговом флоте, но, почувствовав усиление грозовой атмосферы войны, стали возвращаться на родные острова. Они дружелюбно относились к нам, советским людям.

Когда мы возвращались домой, к нам подошло человек пять незнакомых людей. Отозвав нас в сторону от людной дороги, они быстро, шепотом сообщили, что в Германии сейчас часты разговоры о «намерении фюрера вскоре разбить Россию». Конечно, мы, работники консульства, были настороже и до этих предупреждений неизвестных доброжелателей. Еще 2 мая 1941 года «Правда» сообщала о прибытии в один из крупных портов германских транспортов с войсками. Мы знали и о том, что в середине июня правительство той же страны под предлогом «предстоящих военных маневров» провело «пробную мобилизацию» мужчин младшего и среднего возрастов.

И все-таки, когда наступило утро 22 июня, весть о войне показалась в первую минуту неожиданной, недостоверной, нелепой…

После долгих дипломатических переговоров и всяческих проволочек, чинимых чиновниками тогдашнего финляндского правительства и маскировавшимися гитлеровскими агентами, личному составу нашей миссии удалось, наконец, выехать в Советский Союз.

Проезд разрешили через Турцию, где предстоял взаимный обмен дипломатическими сотрудниками воюющих стран. На протяжении всего пути по Европе и Балканам гитлеровцы неустанно следили за нами. Особенно навязчивой и наглой эта слежка была в Югославии: фашисты опасались, что население узнает о проезде советской миссии, станет приветствовать ее. В городе Нише нас держали в вагонах около тридцати суток. Через окна мы всматривались в суровые, изможденные лица людей. Вот два исхудалых, плохо одетых югослава с тяжелыми узлами за плечами сошли с пригородного поезда. За ними с автоматом наперевес шагал эсэсовец, по-видимому конвоир. Один из югославов оступился и упал. Узел ударился о землю, развязался, из него посыпались мелкие вещи домашнего обихода. Подошел эсэсовец и кованым сапогом ударил югослава по голове. У того изо рта полилась кровь. Пошатываясь, он встал. Тогда эсэсовец начал бить его по лицу.

Рядом со мной у окна вагона стоял Николай Архипович Прокопюк, работник посольства. Я взглянул на него: он был белее бумаги, дышал хрипло, с трудом…

Второй югослав бросил свою ношу на землю, плюнул немцу в лицо и что-то крикнул. Тогда подскочили еще три фашиста и хладнокровно расстреляли югославов.

— Гут, — послышался голос начальника охраны нашего поезда.

Мы обернулись. На нас глядел, усмехаясь, такой же гитлеровский убийца. Мы не слышали, как он подошел. Было ясно, что он с удовольствием расстрелял бы нас, не имей мы дипломатической неприкосновенности.

Шли дни, а наш состав стоял в Нише. Его загнали в тупик. Против состава возвышался многоэтажный корпус табачной фабрики. Начальник охраны поезда часто уходил в город пьянствовать, и нам иногда удавалось выйти из вагона. Однажды через открытое окно в купе влетела папиросная коробка. Я не решался ее поднять, подозревая очередную издевку охранников. Ведь они, зная, что мы сидим без курева, нередко пытались разыгрывать нас: выкурив папиросы, аккуратно заклеивали пачку и подкидывали нам.

Я толкнул коробку ногой и почувствовал: не пустая. Перекладывая папиросы в портсигар, я увидел записку. Убедившись, что поблизости нет охранников, развернул ее, прочитал. Она была написана на ломаном русском языке. В ней передавались привет и краткое сообщение последней оперативной сводки Совинформбюро. Это были первые вести о Родине. Спрятав записку в карман, я высунул голову в окно, осмотрелся. Никого нет, только в конце состава грелись на солнце гитлеровцы. Я тотчас же показал записку товарищам.

На следующий день, когда на табачной фабрике загудела сирена на обед, мы с Николаем Архиповичем прогуливались неподалеку от состава. Из ворот фабрики группами выходил народ. Парень и девушка отделились от толпы и, прислушиваясь к нашему разговору, остановились в стороне. Распознав в нас советских людей, девушка, проходя мимо, бросила две пачки папирос и на чистом русском языке прошептала:

— Фашистов разобьем!.. Выйдите вечером, если сможете.

В вагоне Прокопюк разорвал пачки и нашел новые московские сообщения. В то время мы не могли слушать радио, и передачи югославских патриотов были для нас очень дороги.