Валентин Строкань - Чёрный иней

Ран невозмутимо смотрел в побледневшее лицо гауптмана Айхлера.

— Если вы помните, господин гауптман, я предупреждал, чтобы верёвка между идущими в связке, не провисала, это исключает динамический толчок на точку страхования. Мы находимся в боевой обстановке и не имеем времени на подготовку аварийной системы. К тому же она сейчас вообще не нужна, поскольку мы идём без грудной обвязки и не по склону, а по почти ровному леднику. Кроме того, я напомнил, что во время движения закрытым глетчером ледоруб держат наготове клювом вперёд, просунув его в петлю проводника за пятьдесят сантиметров от груди. Именно благодаря этому остался жив Вебер. А в том, что Хензелю уже не поможешь, нашей вины нет. Он сам угодил на тот свет. Сошёл с тропы, всего лишь шаг в сторону... Парню не повезло: он ударился шеей о скальный выступ.

Айхлера, всё время порывавшегося остановить демагогию фельдфебеля, наконец-то прорвало:

— Молчать! Вы нарушили инструкцию...

— Инструкцию нарушили Вы, господин гауптман, — спокойно игнорируя бьющую через край нервозность Айхлера, произнёс Ран. — Ведущим в связке шёл я, но темп не выдерживали Вы. Осмелюсь напомнить, что командир группы — Вы и отвечаете за нашу безопасность также Вы. В случае судебного разбирательства Вебер и Фегман станут на мою сторону.

— Что-о?! — глаза Айхлера сузились. Едва ли не первый раз в жизни он почувствовал безудержное бешенство, мгновенно переполнившее всё его естество, и перехватившее дыхание. При этом его кулаки сжали ледоруб с такой силой, что Ран, заметив, что гауптман вне себя от ярости, предостерегающе положил ладонь на рукоять своего автомата.

— Бунт?! — истерично заверещал Айхлер. Обер-фельдфебель вытянулся, не снимая, однако, руки с автомата. — Вы... трибунал!.. — он захлебнулся.

Его затрясло. Силясь прекратить дрожь, он стремительно развернулся и скомандовал:

— Хензеля назад в разлом. Вещи забрать и распределить между собой. Документы — мне.

Когда через десять минут они опять осторожно двинулись вперёд, первым в связке шел Фегман, за ним — обер-фельдфебель. Айхлер не хотел подставлять ему спину, а последним гауптман поставил ефрейтора Вебера.

«Ну что ж, хотя время подводить итоги ещё не наступило, первый из них достаточно прискорбный — вражеский десант свидетельствует: наше местопребывание уже не является для противника тайной. И все многочисленные меры по обеспечению сверхсекретности нашей экспедиции утратили действенность. Следовало более расчётливо использовать наши возможности, господа генералы! Но нашими советами пренебрегли, начальству, как всегда, виднее. Теперь мы вынуждены будем ограничиться сопровождением операции «Вундерланд», и после её окончания экспедицию придётся срочно сворачивать. Рисковать наши прусские бароны не захотят.

В Центре моё сообщение о вражеском десанте вызвало неожиданно серьёзную обеспокоенность. Они трясутся за свои кресла так, словно мы, те, кто здесь служит, совсем не осознаём важность нашей миссии и сложившиеся обстоятельства. Они пообещали подводную лодку, которая будет патрулировать прилегающий квадрат. В нашем положении, думаю, это будет нелишним, ведь помощь — всегда кстати. Впрочем, чем они смогут помочь? Своей стопятимиллиметровой пушкой и десантом из двадцати человек? Если приплюсовать к этому ещё два десятка человек с «Фленсбурга», то это была бы довольно значительная сила, будь они мобильны. Но Арктика сковывает, мы лишены возможности маневрировать. У нас только двое нарт, да и те пригодны лишь для разведки. Поэтому нам остаётся одно — ждать.

А пока что я отдал приказ обогнуть на мотоботе с запада мыс Пюнтен, выйти к триангуляционному знаку {10} 10 Триангуляционный знак — точка (пункт) координат, особым образом закреплённая на местности, геодезической сети опорных точек и служит для точной привязки объектов (прим. переводчика) номер одиннадцать и провести наблюдение за хижиной. К тому же, этот рейд позволит проинспектировать значительную часть западного побережья. Но кого послать командиром? Они убили лейтенанта Туму! Он был хорошим человеком и отличным солдатом. Он очень помог мне в разведке острова в первые дни нашей высадки. Мне будет недоставать его. Но что поделаешь, идёт война, и он погиб не как неудачник-экскурсант — от несчастного случая, — он пал, как солдат, от рук врага. Но они оставили в живых нашего фельдшера и одного из часовых, кажется, его фамилия Ганцер. И это меня почему-то настораживает. Ведь они могли полностью уничтожить всю нашу метеостанцию. Всю! Риск для них был, разумеется, велик, но в их положении стоило попробовать. Я бы в любом случае поступил именно так. А они отдали предпочтение, казалось бы, бесперспективному пути — бегству. Значит, видят в этом какой-то смысл. Какой? Я всё более склоняюсь к мысли, что мои первоначальные оптимистичные предположения насчёт количества десантников, а, значит, и степени опасности, угрожающей нам, были ошибочны. И эти трое беглецов будут пытаться соединиться с основными силами. А то, что они не уничтожили станцию, свидетельствует о далекоидущих планах, в которые не вписывается её разгром, — это было бы жестом отчаяния замёрзших и изголодавшихся голодранцев. Что ж, их цель очевидна — наша новая радиостанция «Лауенштайн». Их радиоразведка среагировала довольно быстро, я рассчитывал, что нам удастся продержаться незамеченными до конца операции «Вундерланд». Но красные вынуждают заняться ими всерьёз. Знают ли они о нашей «Ретсель» — вот вопрос! Как дальновидному командиру, мне остаётся допустить наихудшее — для них не является секретом применение машинных систем кодирования. Однако от принципиальной возможности до конкретного воплощения абстрактных принципов в электрическую шифровальную машину — огромная дистанция. Тем не менее, наука, невзирая на все меры по обеспечению секретности, не знает границ. Вероятно, их учёные вплотную подошли к созданию подобной машины и теперь наше «криптографическое чудо» — «Ретсель» — и является целью высадки этих десантников. А если так, то положение не просто серьёзное, а критическое. На полпути они не остановятся. Полагаю, что и английский разведчик появился здесь по той же причине. Только «томми» не повезло, где-то их пути пересеклись с нашим дальним авиаприкрытием. И получили порцию свинца. Ну-ну!

Так или иначе, но мне придётся прибегнуть к максимальным мерам предосторожности, продуманным ещё тогда, когда мы с лейтенантом Тумой проводили первую рекогносцировку. Итак, с севера мы защищены неприступным скальным массивом, с запада и северо-запада — чрезвычайно труднопроходимый ледопад {11} 11 Ледопад — часть ледника, которая вследствие более быстрого движения льда отличается хаотическими разрывами поверхности, наличием большого количества трещин, ледяных глыб и ледовых стен (прим. переводчика) . Преодолеть такие препятствия в арктических условиях — за гранью человеческих возможностей. Природа защищает нас от непрошеных гостей. Юг и юго-запад — открытое пространство протяжённостью полтора километра. Здесь уже мы сами защитим себя — секторы простреливаются и нами, и постом визуального наблюдения. Можем устроить перекрёстный огонь. Единственный вход на ледник — с юго-востока, через долину Стурдален, где мы и выставили заслон. Там частый сход лавин, поэтому трёх стрелков со снайперскими винтовками вполне достаточно. И никакой расслабленности!