Валентин Строкань - Чёрный иней

Через шесть часов Смага очнулся. Почувствовал, что может пошевелить головой. Осторожно попробовал осмотреться, всё ещё до конца не веря в то, что сидит в помещении и крутит головой, а вокруг — ни снега, ни льда, и ладони чувствуют шершавое тепло дерева.

... После того, как петляя ледником, контуженный, в полубеспамятстве, Смага набрёл на немецкий барак и сквозь снежную завируху углядел, наконец, смутные очертания, силы покинули его окончательно. Он автоматически передвигал ноги, и единственной мыслью было не упасть. Он брёл, не таясь, метель, набиравшая силу с каждой минутой, скрывала его от чужих глаз. Увидев возле барака чьи-то мечущиеся силуэты, остановился, с трудом передёрнул затвор. Потом справа, на противоположной стороне, услышал стрельбу, подумал, что это как нельзя кстати и попробовал ускорить шаг.

Подошёл к торцу барака и удивился, что до сих пор не встретил сопротивления. Уставился на лестницу, которая вела к распахнутому окну на чердаке. Безотчётно поставил ногу на перекладину. Все чувства исчезли, словно вымерзли, исчезло всё, кроме одной-единственной цели: надо, во что бы то ни стало надо залезть на чердак и затаиться...

«Ну и дела... — он вспомнил, как из последних сил сбросил лестницу вниз, потом окоченевшими руками дёргал засов. — Вот балда, видать, голова тогда была напрочь отморожена... Они же могли легко догадаться. Наверное, что-то помешало... А что тут у нас вокруг? Да тут целый дворец!..»

Хотя глаза автоматически выхватывали детали, которые фиксировал мозг, он чувствовал себя необычно — впервые за трое суток лицо не секли полярные ветры.

«Всё из сухой сосны, комфорт... В крыше все щели зашпаклёваны, — по-хозяйски... Здесь-то это вовсе не лишнее — снежная пыль проникает в щели даже незаметные глазу, а в дырку от гвоздя метель за сутки нанесёт метровый сугроб... Ну что, Владимир Алексеевич, раскатаем этот тевтонский дворец? Нельзя, нет, нельзя! Не для того я здесь!»

Выбрался из-под груды спальников, аккуратно сложенных под одним из скатов чердака, стал на четвереньки и принялся искать люк...

Затрещали близкие выстрелы. По тому, как беспорядочно заметались немцы, Смага решил, что они вконец перепуганы.

С жалобным звоном посыпалось стекло. Гомон, брань... Кто-то проорал по-немецки: «Погасите свет!»

Смага дождался своего часа.

Стрельба ширилась, теперь тарахтело со всех сторон. Он быстро справился с замком, откинул крышку и глянул вниз. Лестница прислонена к лазу. Начал быстро спускаться.

Ступеньки скрипели так громко, что ему казалось, — на этот скрип сбегутся все, но в сумятице боя никто Смагой не интересовался.

Из-за угла внезапно вылетел офицер и едва не наскочил на Смагу. Он бежал так быстро, словно хотел сообщить кому-то страшную новость. Страх исказил его лицо, когда офицер уткнулся в дуло автомата. Он замер лишь на секунду, потому что Смага хладнокровно нажимал на спуск и стрелял во все стороны. Бросился в коридор, как в холодную воду. На ходу веером от живота прочесал густой сумрак тесного пространства. Патроны не экономил. «В моем положении скупиться нельзя, скупой платит дважды, а жизнь одна... всё надо делать основательно, без ошибок...»

Где-то снаружи рванули одна за другой две гранаты, потом ещё... Слева от центральной двери опять часто застучал пулемёт.

Дверь комнаты шифровальщиков Смага нашёл быстро. «Они, конечно, оббили её листовым железом — по инструкции...» Всадил очередь в замок, ударил ногой. Ещё очередь внутрь... «Привет, камрады! Двое готовы... Вперёд... Кто ещё? Никого? Здорово! Дверь уже не запереть... Стол сюда... Тяжёлый, зараза! Где ж эта клятая машина? Где эта мечта шифровальщика?.. Ага, вот это чудо криптографии! Кабели! Быстро отключить кабели!.. Бегут сюда... топают, как носороги».

Начал искать патроны.

Стреляли теперь и слева, и справа. Он схватил чей-то полный магазин и вставил вместо пустого. Быстро обыскал трупы, вытащил из-за голенища одного ещё два магазина.

Немцы начинали новую атаку.

Прижимаясь к стене, Гревер скользнул влево по коридору, подобрался к аппендиксу. Заглянул за угол — пусто, только двери скрипели и качались на ветру. Он мог идти. Но куда? И зачем?

Двинулся дальше. Слева распласталось чьё-то мёртвое тело. Он узнал Эрслебена. «Вот он — конец... Долго ли ещё?..»

То, что он задумал, было бессмысленным. Но он хотел это сделать. Не ради кого-то — для себя. «Акт очищения?..»

Слева размеренно тарахтел пулемёт. Надолго ли его хватит?

Он достиг отсека, где держали пленных англичан. Протянул руку к замку, но прервал движение на полпути, заметив, что дверь незаперта. Скверное предчувствие шевельнулось внутри.

Справа снова разгоралась стрельба, и по коридору пролетали шальные пули. Слева промелькнула чья-то спина. Лангер? Сдаётся он... А вокруг — никого. Он толкнул дверь и проскользнул внутрь, держа пистолет наизготовку.

Зрелище, представшее перед глазами Гревера, заставило его вздрогнуть. Весь отсек был забрызган кровью, трое англичан разметались в луже крови. Он закрыл глаза, не выдержав жуткого зрелища, — их, безоружных, расстреляли в упор, превратив в кровавое месиво... С метрового расстояния... Пули рвали их и тогда, когда они были уже мертвы... «Не может быть! Кто? Лангер? Зачем? Прочь! Быстрее!..»

Он бросился туда, где только что мелькнула спина Лангера. Впереди, у самой двери, скрытой от него изгибом коридора, взорвалась граната, послышался чей-то вскрик, пулемёт захлебнулся. Он прыгнул вперёд и вправо, к тамбуру. Привалился к косяку, втягивая ноздрями тротиловую вонь, расползавшуюся по углам. Сердце билось в бешеном ритме, заломило в висках. Рванул двери тамбура и увидел — в развороченном проломе возник чужой медвежий силуэт. Лангер, прятавшийся за стеной, с размаху опустил автомат на голову десантника. Великан со стоном упал на колени, вытянулся у ног Лангера, рядом с двумя мёртвыми пулемётчиками. А врач не бросился к опрокинутому пулемёту, не начал стрелять в отверстие, он медленно, без опаски, словно рисуясь своим безразличием к тем, кто сквозь пролом должны сейчас ворваться в барак, побрёл к красному...

«Там больше никого нет, — догадался Гревер. — Никого. — Эта мысль развеселила его. — Какой идиотизм! Но почему их так мало?..»

Наклонившись, Лангер приблизил автомат почти вплотную к затылку человека, неподвижно лежавшего ниц, и лишь теперь немного повернув голову и, глянув исподлобья, заметил замершего на пороге тамбура Гревера. Их глаза встретились, и обоим показалось, что они всё друг о друге поняли. Рука Гревера легко подняла парабеллум, движение было почти инстинктивным. Он выстрелил лишь раз. Пуля вошла Лангеру точно посредине лба.