Василий Щур - Пограничными тропами

— Да, ты правильно говоришь, — согласился с ним Шагельды. — Если мы пойдем по неудачной тропе, всегда сможем найти хороший ответ, чтобы власти пожалели нас и разрешили спокойно пожить на советской земле. У нас же с собой ничего нет — ни оружия, ни бумаг… А теперь, Шахым-ага, сходи на площадь посмотри, не пришла ли машина. Грузовая, раскрашенная пестрыми драконами. Хозяин решил, что в район границы нам удобней всего добраться машиной. Машина на дороге вызовет меньше подозрений.

— Хорошо, я пойду, — поднялся со своего места Шахым. — Вам не стоит показываться в деревне. Пока я хожу, огонь в очаге поддерживайте.

Как только дверь закрылась за стариком, заговорил не произнесший до сих пор ни слова второй гость.

— Ты все помнишь, Шагельды? — спросил он. — На тот случай, если нам неожиданно придется расстаться. Или если разными путями двинемся…

— Помню… «Не найдется ли в этом доме хорошего хорджума на продажу?» «Если поискать, то для хорошего человека, да еще за сходную цену, конечно, найдется».

— А адрес?

— Знаю… Он вот здесь, — Шагельды кончиками пальцев дотронулся до своего лба. — Не забуду, ага…

Шахым ходил недолго. Вернувшись, он передал Шагельды, которого принимал за главного из двоих: «Шофер грузовика будет ждать вас ровно в полночь на площади, у лавки, в первом переулке направо».

— Хорошо, — сказал Шагельды и бросил старику несколько монет.

Потом Шагельды и его молчаливый спутник накрылись своими халатами и заснули.

В 2 часа 30 минут на дороге, которая с той стороны тянулась вдоль самой границы, блеснули фары автомобиля. Фары приближались. Сквозь вой ветра уже можно было различить стук мотора.

Появление этой машины не вызвало у Анатолия Курсакова никаких подозрений. Машин здесь много, много их проходит и на нашу сторону через контрольно-пропускной пункт.

Внезапно машина остановилась.

Шофер, не гася света, вылез из кабины, задрал капот и стал копаться в моторе.

Курсаков сделал знак Леониду Попову, и оба солдата немедленно залегли.

— Ты наблюдай за водителем, ни на секунду глаз не спускай с него, — приказал напарнику Анатолий. — А я буду смотреть — что там делается вокруг машины.

До нее было метров семьсот, не меньше.

До боли напрягая глаза, Анатолий всматривался в темноту. Все спокойно… Наверно, самая обычная заминка в моторе. Дороги горные, нагрузка большая. Но что это?! Или только показалось ему, или в самом деле?..

В самом деле, одновременно махнули из кузова через борт два силуэта.

Шофер повозился еще какое-то время, потом захлопнул капот, снова устроился в кабине, и машина тронулась. Вскоре она исчезла за гребнем холма, и темнота сомкнулась.

— Пошли дальше? — спросил Леонид.

— Подожди… — отозвался Курсаков. — Мне показалось, двое выпрыгнули из машины. Надо осторожнее…

Они отползли назад и потом двинулись вдоль контрольно-следовой полосы. Солдаты осматривали ее буквально сантиметр за сантиметром, но ничего не обнаружили. Никаких следов нарушения не было.

— Может, показалось? — спросил Леонид.

— А черт его знает! — зло сказал Курсаков. — Это филин в темноте, как днем, видит! А я не филин… Но внимания не ослаблять!

На обратном пути через каких-нибудь полчаса на ровном песке КСП они увидели отпечатки босых ног.

— Где же второй? — сказал встревоженный Леонид. — Ты же видел двоих!

Анатолий поднялся с колен.

— Двое и есть, — сказал он. — Двое перешли, — старались ступать след в след. Бегом к розетке — докладывай на заставу.

Телефонный звонок в дежурной комнате.

Валентин Иноземцев, сидя на табуретке, берет трубку, слушает. Вскакивает, не отпуская трубку от уха:

«Есть… Есть…» — повторяет.

И, прогрохотав сапогами по ступенькам крыльца, бежит доложить начальнику заставы, который только что отправил очередной наряд и пошел на часок прилечь.

— Заста-а-ава!.. В ружье!

Первыми за ворота выскакивают верхом сержант Михаил Сорокин и ефрейтор Николай Александров: в эту ночь они были назначены в тревожную группу. Рядом с конем Сорокина, прижав уши и распластываясь по земле, мчится здоровенный пес Маркиз.

Возле следа Курсакова и Попова уже не застали: доложив на заставу о нарушении границы, они ушли отрезать обратные пути к границе.

Маркиз, дрожа от нетерпения, поглядывал на своего хозяина, словно поторапливал его. Глаза собаки в темноте вспыхивали зеленоватыми огоньками. Когда хозяин приказал, Маркиз тотчас взял след и, низко пригнув голову, помчался вперед, увлекая за собой всадников.

Какая-то неясная фигура впереди метнулась в сторону — голова втянута в плечи, но собака прыгнула человеку на спину и, повалив, прижала к земле.

Второго нарушителя — тот находился шагов на двадцать в стороне, справа — заметил и остановил Александров. И в ту же минуту откуда-то с тыла донесся дробный конский топот. Из темноты вынырнули два всадника — начальник заставы капитан Петрушин и с ним рядовой Быргазев.

Они по тревоге отправились наперерез нарушителям по пути наиболее вероятного их движения в тыл.

— Тридцать пять минут… — сказал Петрушин, взглянув на часы со светящимися стрелками. — Тридцать пять минут прошло с тех пор, как Курсаков и Попов обнаружили след на полосе. Молодцы, ребята!

Застава Н.

Самая обычная застава в песках.

Но и здесь, как всюду на границе, все тропы нарушителей в конце концов неизбежно приводят на заставу.

Ветер дергал и дергал раму, словно хотел настежь распахнуть окно и ворваться в казарму.

Стекла вызванивали непогоду.

А снаружи тот же ветер хлестал прямо в лицо дождем с колючей изморозью. Темнота встала перед дверью непроходимой черной стеной. В такую ночь очень трудно сделать первый шаг от порога, трудно спуститься с высокого крыльца. Но, если ты служишь на границе и назначен сегодня с 22.00 в наряд, тут раздумывать не приходится — идти или не идти… Иван Ященко, старший, обернулся напоследок на желтые пятна окон, поправил автомат, нахлобучил ушанку и решительно зашагал в темноту, чтобы не думать больше о натопленной печке и о своей койке в уютном правом дальнем углу казармы.

И он и его напарник Плыско — тоже Иван, были в тот раз пешими.

Службу им предстояло нести в горах, за песчаными перевалами. На этом участке конь не всюду пройдет. А человек и днем может так запрятаться в извилинах склонов или щелях между холмами, что по носу сапогом заденешь, а ничего подозрительного не обнаружишь.

Плыско шел, несколько отстав от старшего.

Он тогда всего два месяца служил на заставе. Все здесь было не так, как дома, на Днепропетровщине, в Преображенке Царичанского района, где он в колхозе работал помощником комбайнера. И на первых порах, парню нравилось бывать в наряде с Иваном Ященко — неторопливым, осмотрительным, скупым на слово ростовчанином, солдатом второго года службы. Хоть у Ященко за все время и не было на счету задержаний, но он считался одним из лучших знатоков пограничного дела, на которого всегда и во всем можно положиться.